Пистолет и Роза (СИ)

— Нью-Йорк дурно на тебя влияет, — заметила я. — Улыбаешься, смеёшься. Или это все кэп? «Я так рад тебя видеть, Баки»! Звучит двусмысленно. А откуда взялось это «Баки»?

— Бьюкенен, моё второе имя, — коротко пояснил он, выкручивая руль на повороте при выезде с парковки. — Это сокращение.

— А можно и мне тебя так называть? — полюбопытствовала я и принялась произносить имя на все лады, пробуя его на вкус. На десятом разу меня наглым образом перебили и заявили, чтобы я звала его Джеймсом. — Почему?

Я кинула взгляд в окно, мы отъехали довольно далеко. Магистраль была почти пустой, что удивляло. Обычно тут пробки в любое время суток.

— Мне нравится, когда ты зовешь меня по имени, — сознался мой спутник, хмурясь. Видимо, это признание далось ему не легко.

— А мне нравится, когда ты зовешь меня Лией, — я улыбнулась. — Меня никто так не звал.

— И никто не будет, — мне подарили белозубый оскал, я непонимающе изогнула бровь. — Это моя привилегия. И если уж кто и прибьет тебя, это буду я.

— Хм, — много значительно протянула я, пряча улыбку в уголках глаз. — Заявляешь свои права на меня? Если хочешь, можем составить договор, что в случае чего пулю в лоб ты всадишь мне сам?

Мужчина сжал руль до побелевших костяшек правой руки и до скрипа бионики, всматриваясь в ленту асфальта, тянущуюся на километры вперёд. Кажется, я его задела.

— Прости, это нервное, — тяжело выдохнула. — Не контролирую, что болтаю.

— Ты всегда это не контролируешь, — автомобиль плавно свернул на обочину. Что происходит? Что он творит вообще? — Ты хотела серьёзный разговор? — кивнула в ответ. — Ладно. Я начну. Я не хотел быть твоей нянькой. Поначалу ты меня сильно раздражала. Потом я начал привыкать к тому, что ты рядом и не отстанешь просто так.

— К чему ты ведешь? — вставила я слово в его отповедь.

— Мне спокойнее, когда ты в поле моего зрения. Мне нравится тебя касаться и разговаривать с тобой, — мужчина повернулся ко мне. Льдисто-серые глаза опасно сверкнули в темноте. Почему-то мне захотелось вжаться в угол и не высовывать носа. Однако я выпрямила спину и чуть приподняла подбородок. Бояться? Ну уж нет.

— «Но»? — подсказала я. В горле пересохло, сердце сделало кульбит и ухнуло куда-то вниз. Видимо, решило погостить у желудка. Всегда есть какое-то «но».

Было бы очень глупо лгать себе в том, что Джеймс мне безразличен. Меня тянет к нему. Чем он ближе, тем сильнее понимаю, что он для меня наркотик. Все началось, когда он позволил держать себя за руку. Со временем мне стало этого мало. Любой наркоман нуждается в дозе. Я — не исключение.

Барнс какое-то время следил на сменой выражений моего лица во время мыслительного процесса. Я лихорадочно строила цепочку возможных событий. Ничего толкового не придумывалось и от этого становилось не по себе.

Мужчина покачал головой, поймав полный безысходности взгляд, и заправил мне прядь за ухо. Поддался чуть вперед. Я попыталась дернуться назад, но не успела. Джеймс зарылся пальцами в мои волосы на затылке, чуть сжимая их у корней, и не дал мне возможности отодвинуться. Я замерла, не знаю, куда девать взгляд. И не нашла ничего лучше, чем уставиться ему в глаза. Оплошность осознала лишь, когда начала тонуть в серых с голубыми искорками омутах. Мой личный лондонский туман в Америке.

Я не знаю, сколько мы так просидели, не шевелясь. Забывая дышать, я ощущала его горячее дыхание на своем лице. Друг к другу мы потянулись одновременно, встречаясь губами в поцелуе.

Барьеры рухнули. Мужчина притянул меня бионикой за талию к себе ближе, я обвила руками его шею. Я буквально слышала грохот, с каким упала стена между нами. Стена здравого смысла, логичности и самовнушений, что это ошибка.

Ошибкой было бы сдерживать себя.

Запах его кожи, настойчивые губы сносили крышу, и та, шурша черепицей, помахала мне ручкой. Жар и острота ощущений заставляли льнуть к Джеймсу сильнее и с таким же пылом отвечать на поцелуи, отзываться на прикосновения.

Безумие тянулось вечность длительностью в несколько минут. И ужасно не хотелось, чтобы оно прекратилось.

Он провёл кончиком языка по моей нижней губе, зализывая крошечный прокус, который сам же сделал, дразня. Я чуть приоткрыла рот, позволяя ему хозяйствовать, чем он и воспользовался.

Мы опомнились, когда я весьма недвусмысленно сидела на коленях Джеймса, упираясь поясницей в руль.

Тяжёлое сбившееся дыхание, блестящие потемневшие до стального оттенка глаза и покрасневшие от поцелуев губы выдавали его с потрохами. Барнсу понравилось то, что только что произошло.

— Это… — прошептал он.

— Давай просто посидим так минутку? — попросила я, проводя пальцами по шоколадным локонам, пропуская их через пальцы, наслаждаясь моментом. Коснулась губами скулы мужчины.

— Это больше не должно повториться, — закончил Джеймс. Внутри что-то оборвалось. Я выпрямилась, как натянутая струна.

— Что? .. — выдохнула я, изумленно вглядываясь в его лицо, застывшее, словно маска.