Пистолет и Роза (СИ)

До четырёх я успела накраситься — моих умений хватило на дымчатый smokу-eyes и ярко-малиновые губы, влезть в то чёрное атласное платье и туфли-лодочки. Кстати, корсет изнутри очень напоминал подкладку бронежилета, только очень тонкую. Плечи и ключицы открыты, отчего мне немного неуютно. В зеркале отражалась и я, и как будто не я. Отстраненная бледная девушка в платье с тяжёлой юбкой до колен настораживала, даже пугала. От меня самой снежная Королёва Гвендолин Джонсон оставила лишь чуточку испуганный, но любопытный взгляд.

— Ненавижу бабочки, чёрт бы их побрал, — в комнату вернулся Джеймс, облаченный в чёрный костюм-тройку и белоснежную сорочку. Я обомлела. Мужчина убрал волосы в аккуратный хвостик у основания шеи и избавился от щетины на скулах. До чего же красив у меня жених! Глаз не отвести. Сильный и грациозный, словно дикий большой кот. Опасный. Настоящая пантера.

И этот большой кот тихо чертыхался и вертел в руках обрез чёрной ткани, являющийся, по-видимому, бабочкой. И взгляд рассерженно-недовольный. С легкой улыбкой я поманила его пальцем и ловко завязала чёрный атлас. Опустила воротничок рубашки и пригладила. Сидел костюм отлично, и Барнс выглядел в нем так, будто всю жизнь только тем и занимался, что носил костюмчики.

Звонок в дверь нарушил идиллию.

— Это кэп, — прошипела я. - Иди, открой, мне надо ещё пару минут.

Зимний солдат хмыкнул, но послушался. Я, воровато оглянувшись, вытащила чехол с ножами из ящика письменного стола и принялась прикреплять перевязь из четырёх узких клинков к подвязке чулок. Кобура с крохотной Береттой нашла себе место на правом бедре. В лифе платья блеснула и исчезла, повиснув на длинной серебряной цепочке, флеш-карта. Осталось только закрепить наушник для связи с напарниками.

— Амелия, — ко мне заглянул Стивен, вежливо постучав по дверному косяку. — Отлично выглядишь.

Должна признать, сам «брат» выглядел не хуже. Идеально отглаженный пепельно-серый костюм, залитые гелем и уложенные волосы. Что ж… Возможно, мы и правда похожи внешне.

— Я хотел бы с тобой поговорить, — выдохнул Капитан Америка. Я обернулась к нему лицом. Поговорить? Сейчас? Да он издевается! Я взвинчена, соображаю, все ли взяла, прокручиваю план поместья и липовые биографии в голове, а ему поговорить!

— Давай позже? — я нервно переступила с ноги на ногу. Точно! Достала небольшую коробочку из прикроватного столика и явила свету очаровательную маску с узором паутинки из серебристой нити. Стоит ли говорить, что маска была чёрной?

— Ты хорошо влияешь на Баки, — неожиданно произнёс Стив. — Он стал больше интересоваться окружающим миром и разговаривать. Начал шутить. И он медленно, но вспоминает своё прошлое.

— Но? ..

— Я вижу, что между вами что-то проскальзывает. То, как вы смотрите друг на друга, жесты… Возможно, это к лучшему, но не думаю, что Бак - тот, кто тебе нужен, — Роджерс потупился.

— Я знаю, что ты думаешь, что я маленький не смышленый ребёнок и не знаю, что делаю? — голос звенел от злости. Кулаки непроизвольно сжимались. — Ты провёл 70 лет во льду, а следовательно, не жил. Жизненного опыта у нас примерно поровну! Прекрати уже относиться ко мне как к ребёнку!

— Я лишь пытаюсь оградить тебя от ошибок, — спокойно ответили мне.

— Я разберусь сама. Не лезь, — процедила я сквозь зубы. — Мы лишь работаем вместе, не лезь в мою жизнь и не учи меня. Двадцать два года я прожила без твоих нравоучений, и теперь они мне не нужны! А теперь давай работать.

— Ты такая упрямая!

— Это семейное, — пожала я плечами, отчего повязанная сверху накидка из плотной ткани шелохнулась. — Говорят, упрямее меня только мой двоюродный прадед. Ах да, это же ты! Так что не тебе говорить о моей упрямости.

— Ты назвала меня прадедом, — подвел итог кэп. Вот же! .. Я сама не заметила, как это слово сорвалось с языка, причем так легко и естественно… — Я рад, что наши отношения сдвинулись с мертвой точки, и ты уже не отрицаешь нашего родства. Может, когда-нибудь ты сама придешь ко мне поговорить.

Никогда! — чуть не выкрикнула я и прикусила кончик языка. Отец всегда наставлял не говорить «никогда», иначе это обязательно произойдет. Вот к кому бы я точно пришла за советом, забралась бы на колени, как в детстве, и поделилась бедой. Папа бы щелкнул меня по носу и велел не раскисать, потому что безвыходных ситуаций не бывает. Выхода нет только из зарытого в землю гроба. Пап, почему вас с мамой нет рядом?

Когда я узнала, что родители больше никогда не переступят порог нашей уютной квартиры, мне было пятнадцать. Кажется, был четверг. Я пришла как обычно домой после школы, но никого не застала. Они обещали вернуться раньше меня. Мама утром как обычно поцеловала меня в щеку, а отец потрепал по волосам. Через час, когда я доделывала задание по любимой алгебре, затрещал дверной звонок. Я подорвалась, рванула. Вернулись! .. За дверью стояли двое полицейских с замкнутыми серьезными лицами. Я тут же все поняла — они никогда не вернутся. Никогда. Тогда я впервые познала боль потери, живущей во мне сейчас.