Пистолет и Роза (СИ)

Из всего списка, а он не малый, довольно быстро я нахожу только хлеб и молоко. Дальше по списку идут «горошек» и «кукурузка». А она любит уменьшительно-ласкательную форму существительных. Консервы оказывается неподалеку, но их такое огромное количество, что у меня начала болеть голова. Смев в корзину, которую я предусмотрительно взял, четыре банки, я по указателям отправляюсь в отдел «Фрукты и овощи». Именно посмотрев в эту часть списка, я окончательно понимаю, что желание убивать во мне пробуждается все быстрее. «Морковочка, картошечка, яблочки, авокадко, мангоша». Кто-нибудь может объяснить мне значение этих слов? Что за детский лепет?

— Молодой человек, — раздается откуда-то снизу. — Вы не могли бы мне помочь?

Посмотрев на источник странного звука, я замечаю старушку в большой шляпе с пером, которая стояла возле стойки с фруктами. Хочется ответить, что мы с ней ровесники (а может, я и старше), но я вовремя одергиваю себя. Конспирация превыше всего.

— Конечно, — как можно спокойнее отвечаю, следуя за женщиной.

Ее чуть хромающая медленная походка дает вспомнить, что если бы не то, что произошло со мной за семьдесят лет, я бы выглядел точно также.

Оказалось, миссис Симпсон, как она представилась, не могла найти нужный ей сорт яблок.

- Вы, наверное, к кому-то приехали? Не припомню, чтобы у кого-то в округе были взрослые внуки, — миссис Симпсон неторопливо складывает фрукты в корзинку. — Получается, Вы к Амелии, она моя соседка сверху. Милая девочка, только странная очень. Из квартиры выходит только в магазин, друзей нет. В её возрасте надо брать от жизни как можно больше. Да и в Вашем тоже. Повлияйте на неё, вытащите погулять, молодой человек, — подмигивает мне бойкая старушка.

Слушая рассуждения женщины, вспоминаю, что эти фрукты есть и у меня в списке, и кладу в пакет самые крупные яблоки. Распрощавшись с женщиной, направляюсь к следующей стойке.

Единственным желанием, возникшим в моей голове, когда я выхожу из этого чертового магазина, становится пожать руку тому человеку, который подписал все фрукты. «Мангоша» — это какое-то манго, если я правильно расшифровал запись в списке.

Снова идет дождь. Конечно, если так можно назвать мелкую крошку, сыпавшуюся с неба.

Пока я дохожу до нужного дома, толстовка, которой снабдил меня Стив, промокает и теперь неприятно морозит кожу. После креоназации я начал острее чувствовать холод; каждый нерв в моем теле сжимался и доставлял неприятную, тягучую боль. Голова страдала всегда больше всех — видимо, эксперименты ГИДРЫ не прошли даром.

— Открыто! — доносится из-за двери, когда я стучу.

Войдя в квартиру, я сразу примечаю девушку, балансирующую на тумбочке с книгой в руках. Как курица на насесте. Смерив ее взглядом, я ставлю один из пакетов на пол.

— Кухня прямо по коридору, твоя комната — первая дверь слева. Отнеси продукты на кухню, пожалуйста, — не поднимая головы, буркнула блондинка. Сейчас ее волосы убраны назад, наконец, открывая лицо. Её можно с большой натяжкой назвать красивой, но слово «миловидная» подойдет больше. В ней есть что-то притягивающее взгляд, но я не мог понять, что именно. Чуть вздернутый нос лишь подтверждает несносный характер. Стив не ошибся, она действительно отдаленно напоминает его в детстве.

Закрыв глаза, я начинаю считать до десяти, как советовал Стив. Один. Бросаю пакеты на пол. Два. Подхожу к Амелии. Три. Отбрасываю к чертям книгу и заставляю ее посмотреть мне в глаза. Четыре. Замечаю страх и недоумение в ее взгляде. Пять. Хватаю ее за шею и тяну вверх. Шесть. Начинаю обхватывать тонкую шею бионической рукой. Семь. Смеюсь над тем, как она хрипит и пытается вырваться. Восемь. Она понимает, что ей не вырваться, и смотрит мне в глаза. Девять. Давлю на сонную артерию, перекрываю доступ крови к мозгу. Десять. Смотрю, как ее мертвое тело лежит у моих ног.

Открываю глаза. Роджерс подняла взгляд и недоуменно смотрит на меня, прижимая к груди книгу. Сжимаю зубы, чтобы не заорать и скрываюсь в кухне, прихватив пакеты.

Оставляю их около стола и иду в ту комнату, о которой сказала Роджерс. Хлопаю дверью, — не специально, и оглядываю обстановку. Зеленые стены лаконично сочетаются с темно-коричневой мебелью. Сразу замечаю большую кровать с пологом — как будто специально для меня.

Наконец, снимаю с себя мокрую толстовку и остаюсь в одной футболке. Волосы на правой руке стали дыбом — я не привык к такой промозглости.

Ложусь на кровать, не раздеваясь, — к черту приличие. Матрас слишком мягкий — спина провисает, но мне плевать. Я не спал последние три дня, поэтому от накопленной усталости проваливаюсь в сон.

Он длится недолго. Слышу тихую поступь, направляющуюся к комнате. Резко поднимаюсь и выхватываю из кармана штанов нож-бабочку — армейская привычка.

Амелия стучит и тут же открывает дверь. Зачем стучала?

— Можно войти? — учтиво интересуется, пробуждая во мне воспоминания о ее теле на полу.

— Если скажу «нет», все равно войдешь, не так ли? — произношу я, даже не поворачивая голову в ее сторону.