Питер - Москва. Схватка за Россию

Эволюция Некрасова вплоть до августа 1917 года полностью повторяла политическую траекторию его патрона Керенского. Напомним: в первом составе Временного правительства Некрасов стал министром путей сообщения. По его словам, это назначение явилось необходимой уступкой левым кругам, благосклонно к нему настроенным[1006]. Хотя сам новый министр не стремился занять должность руководителя столь беспокойного хозяйства. Некрасов уговаривал своего коллегу по Государственной думе А.А. Бубликова стать его товарищем по ведомству, «пока ему удастся... убедить правительство назначить его министром без портфеля»[1007]. Погружение в конкретную работу явно не входило в планы нового министра, да и все его поведение заметно отличалось от других членов кабинета. Всю работу Некрасов переложил на плечи молодого инженера, ставшего его товарищем по министерству, и стал ухаживать за дочерью директора Политехнического института, члена ЦВПК Д.С. Зернова, на которой вскоре и женился. При этом шаферами на свадьбе стали Керенский и Терещенко. В Петрограде летними вечерами можно было видеть, как Некрасов с молодой супругой совершают прогулки в автомобиле из бывшего гаража Николая II; часто до поздней ночи они развлекались в модном литературно-артистическом кабаре «Привал комедиантов»[1008]. Однако подобный образ жизни не мешал министру путей сообщения демонстрировать свою приверженность революционной демократии и слыть человеком крайне приятным для Совета рабочих и солдатских депутатов. Он, в частности, привлек к работе ведомства Г.В. Плеханова, который возглавил комиссию по улучшению материального положения железнодорожников. В честь этого ветерана российской социал-демократии даже назвали станцию на Сызрано-Вяземской ветке[1009].

Но главное, чем отличился Некрасов на своем посту, – приказ от 27 мая 1917 года, предусматривающий участие профсоюзных комитетов в управлении железными дорогами. (Современники сравнивали этот ведомственный циркуляр с известным приказом №1 для армии[1010].) Некрасовский документ решительно объявлял, что «время административного произвола миновало навсегда» и начальники теперь не смогут осуществлять кадровые перестановки без согласия соответствующих комитетов железнодорожного союза. Приказ вызвал небывалую волну критики со стороны путейских управленцев. Отраслевой союз инженеров отмел упреки в каких бы то ни было административных репрессиях[1011]: проблемы отечественных железных дорог, разъясняли там, имеют причиной не дурное администрирование – они вызваны влиянием политики на транспортную сферу: политическая благонадежность ставится выше, чем знания и опыт. Вследствие такого отношения к кадрам, уверяли специалисты, за три месяца работы нового министра железнодорожный организм доведен до полного развала и идет к неминуемой катастрофе[1012]. Такую же оценку дал и Совет частных железных дорог, который обратился к главе Временного правительства с соответствующей запиской. Меры, вводимые циркуляром, в записке были признаны не имеющими аналогов в мировой практике. Подчеркивалось, что транспортная система, которая является достоянием всего народа, фактически отдана в распоряжение небольшой группы железнодорожных служащих и рабочих, исповедующих определенные политические взгляды[1013]. В результате давления на ведомство один из авторов скандального циркуляра товарищ министра В.Д. Марацевич, перешедший из Совета рабочих и солдатских депутатов в министерство, был вынужден оставить должность, не проработав и месяца[1014]. К слову, в то же самое время от И.Г. Церетели – министра почт и телеграфа – подобного шага требовали служащие этой отрасли. Они предлагали упразднить начальников, а таковыми считать своих товарищей по выбору[1015]. Но Церетели наотрез отказался узаконивать выборный принцип в управленческой практике, чем вызвал суровую критику в свой адрес.

Отход Керенского от сотрудничества с Советом заставил переориентироваться и Некрасова. Кстати, именно ему – любимцу советских кругов – на заседании в Зимнем дворце 22 июля 1917 года было поручено огласить ультиматум, фактически означавший разрыв прежних отношений партии друзей Керенского с Советом. Пользуясь своей левой репутацией, Некрасов расставил перед «звездной палатой» все акценты. Вот его слова, воспроизведенные в мемуарах Суханова: