Плач

Дома Хлои нет. Я отправила ей эсэмэску и принялась обзванивать всех ее знакомых, с которыми знакома сама. Я уже была готова бежать и искать ее просто на улицах, когда она ввалилась в дверь — и прямиком направилась к себе в комнату.

— Где ты была? Хлоя, стой! Я вся издергалась! Где ты была все это время?

— В интернет-кафе в Брунсвике.

Она попыталась захлопнуть дверь у меня перед носом, но я успела просунуть в щель плечо.

— Что я тебе вчера сказала?

Она оборачивается и смотрит на меня.

— Ничего осмысленного. Никто не говорит и не делает ничего осмысленного. Завтра будет слишком поздно. Слишком поздно, блин, понимаешь?!

Сейчас не время одергивать ее за сквернословие.

— Что ты делала в интернет-кафе?

— Завела аккаунт в «Твиттере» и страницу в «Фейсбуке» — разместила там его фотографию, изложила все факты, которые мне известны. Несколько человек уже создали блоги, и страницы, и хэштеги в «Твиттере», но они все идиоты, у них неверные сведения, полная фигня. Этим должен заниматься кто-то, кому известны факты, кто-то, кому есть до этого дело. Поэтому вот чем я занималась сегодня в кафе, и ты даже не представляешь, как много людей мне уже ответили. Жители Пойнт-Лонсдейла, тот парень из мини-маркета и еще, по-моему, один полицейский, хотя он или она это скрывает. Потом я звонила в полицию Гилонга, и разговаривала со следователем Фаном, которому поручено это дело, и спросила его, чем конкретно он сейчас занимается.

— И что он тебе ответил?

— Он вообще не захотел мне ничего говорить, и тогда я потребовала, чтобы меня соединили с его начальником, им оказалась Элейн Ларсон, она разговаривала со мной так ласково-ласково, как будто мне пять лет и у меня серьезные проблемы с восприятием информации. Она сказала, что они делают все, что в их силах, но не станут сообщать мне, что именно, а еще я ей, мол, грублю. Я спросила, могу я выступить с телеобращением, и она сказала, что должна спросить об этом у тебя и у папы, и тогда я позвонила на 10-й канал, и здесь вот-вот будут Дэвид Пападопулос и его оператор.

Трудно сердиться, когда тебя вот так огорошили. Мне нужно время, чтобы все это обдумать, но перед домом уже паркуется фургон.

— Что ты будешь говорить? — спрашиваю я, пока Хлоя переодевается в футболку, которой она каким-то образом успела обзавестись по дороге домой. На футболке жирными черными буквами написано: «Найдите Ноя», а под надписью — фотография младенца «без особых примет», ее младшего брата.

— Просто попрошу о помощи, — говорит Хлоя и возвращается в гостиную, где уже стоят наготове Дэвид Пападопулос и его оператор.

— Меня зовут Хлоя Робертсон, — спокойно произносит моя девочка, глядя прямо в камеру. — Мой младший брат Ной Робертсон пропал два дня назад — в последний раз его видели пятнадцатого февраля в восемнадцать пятьдесят. Он лежал в детском автомобильном кресле с правой стороны на заднем сиденье автомобиля «Рэнджровер», модель «Вог» 2010 года, черного цвета. Номер автомобиля — VHA 538, синие символы на белом фоне. Машина была припаркована рядом с мини-маркетом на улице Пойнт-Лонсдейл-роуд, это на окраине Пойнт-Лонсдейла, в двадцати метрах от выезда на шоссе Белларайн. Мой отец Алистер Робертсон и мать Ноя Джоанна Линдси в восемнадцать пятьдесят зашли в мини-маркет, и в это время, согласно их показаниям, ребенка похитили из машины, которая была оставлена без присмотра. Пожалуйста, если мой брат у вас, верните его родителям. Ему всего два месяца. Он выглядит вот так. — Она показала на футболке. — Возможно, вам кажется, что он ничем не отличается от других двухмесячных детей, но вы только посмотрите, какие густые и темные у него волосы. И какие прекрасные длинные темные ресницы. И большие карие глаза. Он был одет в белое боди фирмы «Маркс энд Спенсер» и завернут в квадратное хлопковое одеяло голубого цвета, размер — метр на метр, в середине вышит бежевый кролик длиной четыре дюйма и шириной — два. Еще на Ное был одноразовый подгузник «Хаггис» для новорожденных, на котором спереди нарисован медвежонок и по краю проходит полоска светло-оливкового цвета. Я умоляю вас, — произносит она спокойно, голос не дрожит, и слез на глазах тоже нет. — Если кто-нибудь видел что-нибудь в тот вечер или что-то знает, сделайте доброе дело — позвоните в полицию, или расскажите кому-то из знакомых, или напишите мне на страницу «Найдите Ноя» в «Фейсбуке» либо в «Твиттере» по адресу @findnoah.

По окончании съемки я увела Хлою из гостиной в комнату и теперь, привалившись к двери, жду, пока съемочная группа уедет. Мужчины собираются и тихо уходят, вежливо поблагодарив.

— Ты очень волнуешься за Ноя, — осмеливаюсь я произнести, потрясенная ее решимостью.

— Конечно.

— Может, поговорим об этом?

— У нас одна кровь, — говорит она. — Возможно, когда-нибудь мы стали бы близкими друзьями. Может, у нас тоже было бы что-то такое, что бывает у братьев и сестер, — каникулы вместе или что-то вроде. А кто-то взял и украл его у меня.

«Совсем как я украла тебя», — думаю я.