Плач

Miketheteacher@MikeWilkes

Да ладно вам. Отстаньте от нее — человек сына потерял. #joannalindsay

Bertiebeans@bertiebeans

RT @nonnaangela Ясно, что и младенца она убила, виновна нах #joannalindsay

Jim Groves@JimmyChews

В чем разница между Ноем Робертсоном и приколами про Ноя Робертсона? Приколы стареют. #joannalindsay

Bertiebeans@bertiebeans

@JimmyChews Агррх! Так у нас на полуострове Белларин водятся шакалы — не знал! #joannalindsay

Bobblypops@bobblypops

ОМГ! Видели, во что она одета?!! Черная вдова в красном. #joannalindsay #joannalindsayisevil

Bobblypops@bobblypops

Нет, вы видели? Приносит присягу и ухмыляется. Ухмыляется! #joannalindsay #joannalindsayisevil

Эти твиты меня бесят. Я убираю телефон как раз в тот момент, когда обвинитель спрашивает, понимает ли Джоанна, почему она здесь. Она страшно похудела, в ней килограммов пятьдесят, не больше. Волосы зверски стянуты на затылке. На лице переизбыток косметики, включая жирную черную подводку на веках. Более непристойного платья я в жизни не видела. Она улыбается, или даже нет, не просто улыбается — ухмыляется. Она прочитала пособие о том, как нужно выглядеть и вести себя в суде, и делает все с точностью до наоборот. Да, ухмыляется, иначе это не назовешь.

Джоанна садится.

— Мисс Линдси, вы уже признались в том, что убили Алистера Робертсона, — заявляет обвинитель.

Молодой адвокат Джоанны вскакивает на ноги.

— Протестую! Мисс Линдси призналась в том, что совершила непреднамеренное убийство в состоянии ограниченной вменяемости. Заключения психиатра, которые вчера были представлены суду, свидетельствуют о том, что в момент совершения преступления подсудимая была психически нездорова — как, собственно, и сейчас.

— Возражение принято, — произнесла судья. — Пожалуйста, переформулируйте свое заявление, госпожа Мэддок.

— Хорошо, ваша честь. Мисс Линдси, мистер Маркс только что проинформировал нас, что ваше поведение может быть оправдано психическим расстройством, из-за которого вы не в состоянии нести полной ответственности за совершенное преступление. Как насчет того, чтобы прилюдно признать себя сумасшедшей?

Мэтью Маркс снова вскочил, но Джоанна качает головой.

— Я знаю, что говорит мой адвокат и какие заключения выносят психиатры, — что в момент преступления у меня было посттравматическое стрессовое расстройство, которое началось у меня сразу после… после Ноя… после того, что произошло с Ноем. Врачи говорят, что у меня тяжелая форма депрессии, навязчивые воспоминания, галлюцинации и что я вообще веду себя очень странно. Да, возможно, все это так, но это не имеет никакого отношения к делу. Я убила Алистера не из-за посттравматического стрессового расстройства. А потому что так решила. По-вашему, у меня и сейчас галлюцинация? Нет. Я хочу быть наказана за совершенное преступление. Я хочу понести кару. Вынесите мне обвинение в предумышленном убийстве, потому что я совершила именно его. Приговорите меня к пожизненному заключению, потому что я заслуживаю именно этого. Во всем виновата я — и только я одна. Ной не виноват в том, что постоянно плакал, и сотрудники «Эмирейтс» не виноваты в том, что не пожелали мне помочь, и служба безопасности аэропорта тоже ни в чем не виновата.

— Служба безопасности аэропорта? — переспрашивает обвинитель. — Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду то, что я принимаю всю ответственность на себя. Чего же тут непонятного? Не слушайте моего молодого умного адвоката. Не слушайте никого, кроме меня. Я убила его! Заберите меня! Отправьте меня за решетку!

Джоанна, дрожа от бессилия, кричит на весь зал:

— Господи, ну я прошу вас!

В зале беспокойно заерзали. Всем неловко, и, думаю, это не потому, что Джоанна абсолютно не в себе (хотя она, безусловно, не в себе), а потому, что ее желание признать свою вину лишает ядовитых наблюдателей возможности поглумиться.

Адвокат Джоанны улыбается, сидя в первом ряду. Слава богу! Его подзащитная производит впечатление сумасшедшей, как он и рассчитывал.

— То есть вы утверждаете: вы понимали, что делаете, когда его убивали?

— Да!

От злости у Джоанны даже слезы высохли.

— Почему я должна столько раз повторять одно и то же? Неужели это так трудно — просто взять и вынести человеку приговор? Я знала, что он не застегнул ремень безопасности. Я знала, что мы едем на скорости сто сорок километров в час. Я хотела убить нас обоих. Я схватилась за руль. Я направила машину прямиком на дорожный знак.

— Но ведь ваш ремень безопасности был пристегнут?

— Такая уж, видно, была моя судьба — и мне нести этот крест до конца дней. Я забыла отстегнуть ремень. Я многое забываю. Я — идиотка.

Каждая ее фраза вызывает все больше нервозности в зале.

— И вы признаетесь в том, что умышленно убили своего мужа? — спрашивает обвинитель.

— Господи! Я что, говорю с вами на суахили?! Да! Я всем в этом признаюсь!

Очередной шквал эсэмэсок и твитов. Художница переворачивает страницу и начинает новый набросок.

— Но почему, Джоанна? Почему вы убили его? — спрашивает обвинитель.

Она ненадолго задумывается, тщательно взвешивая слова, прежде чем произнести.