Плач богов (СИ)

Её будто окатит ледяным душем от этих мыслей. Заставит вскинуть голову, а потом и вовсе пошатываясь подняться на ноги и неровным шагом спуститься во внутренний дворик Лейнхолла. Виски сдавит тупой болью из-за долгих выматывающих рыданий, но в этот раз слёзы будут скатываться густыми ручейками без единого звука. Да и на кой теперь шуметь-то? Если раньше было бессмысленно, то сейчас и подавно. Лучше наоборот ступать бесшумно и желательно не чувствуя собственного тела. Чем меньше она будет думать об этом, тем проще будет совершить то, что удумала. Главное, добраться через заросли заброшенного сада до каменного русла узенькой речушки, а уже там по мосту или сразу вдоль дойти до края утёса.

После ночной грозы землю в той части сквера должно было притопить основательно, особенно там, где у границы с искусственным т-образным прудом возвышалась немаленькая ротонда (напоминающая собой, скорей, какой-нибудь запущенный склеп, а не когда-то изящную беседку для праздного отдыха). Только в этот раз данный факт нисколько не пугал и не останавливал от намеченного. Ну испачкаются туфли, да подол платья замарается в грязи, это ещё не повод возвращаться. Когда она совершит то, что собралась сделать, ей уже будет в сущности всё равно насколько грязным при этом будет выглядеть её туалет.

Теперь самое важное – не сворачивать с пути и не отвлекаться на что-то другое. Хотя сомнительно, чтобы после столько прошедшего времени её могло чем-то отвлечь, если, конечно, не трудно проходимой зоной полностью заросшего сада.

И всё же каким-то чудом ей удалось выйти на одну из каменных дорожек, пусть и успев перед этим увязнуть несколько раз домашними туфлями в болотной жиже едва не по щиколотку. Запыхавшаяся, не совсем опрятная и ещё вдобавок перепачкавшаяся, Эвелин наконец-то добрела до заветной цели. Правда былая уверенность касательно последних намерений ощутимо поубавилась, стоило лишь не совсем крепкому телу пройтись через затруднительные препятствия, и преодолеть, так сказать, непригодные для дневных прогулок места. Зато какое облегчение было испытано при виде старого каменного мостика, так же оплетённого цепкими побегами одичавшей ежевики и лианами девичьего винограда, как и большая часть оставшегося за спиной сада. Но всё же пришлось сделать небольшую передышку, на время остановиться и осмотреться, перед тем как выбрать дальнейший и уже окончательный путь.

За выложенным каменными плитами нешироким устьем то ли искусственного канала, то ли небольшого истока маленькой речушки (кажется берущей своё начало из горного озера за несколько миль отсюда), открывалась граница настоящей лесной чащи, а может и части парка когда-то принадлежавшего Лейнхоллу. Эва точно не помнила. По крайней мере, каких-то оградительных сооружений она не заметила. Вернее, не успела, поскольку слух буквально сразу же резануло нежданным собачьим лаем. Настолько нежданным после почти часа абсолютного уединения в этом совершенно безлюдном месте, что она чуть было не оскользнулась о мокрое основание мостика, неосознанно дёрнув с испуга ногой. Слава богу, хоть не упала, вовремя вцепившись обеими руками в ближайшие перила чугунной балюстрады. И тоже ненадолго.

Внутренний инстинкт в ту же секунду подсказал идею о поиске ближайшего укрытия. Быть кем-то здесь увиденной, без сопровождения, да ещё и в таком плачевном виде – не самое лучшее продолжение не самого лучшего дня в её жизни. Поэтому-то долго раздумывать не стала, почти тут же метнулась к широкому стволу ближайшего каури. И вовремя спряталась, так сказать. Взгляд успело зацепить движением собаки, которая привела её в чувства своим лаем, а теперь в припрыжку петляла среди местных растений и деревьев, то делая несколько быстрых рывков в сторону обрыва, то возвращаясь обратно по тому же маршруту, по которому сюда явилась. Эва даже успела её немного рассмотреть, к большому удивлению определив в домашнем животном умнейшую среди породистых псов пастушью бордер-колли. Правда, наличия овечьей отары здесь явно отсутствовало, поэтому…

- Я не собираюсь за тобой бежать. У меня две ноги, а не четыре и мне они так же дороги, как и моя голова.

Глава тридцать восьмая