Плач богов (СИ)

*Калиссоны—Calisson, традиционный французский десерт, делается из миндальной массы с разнообразными добавками. Сверху покрывается белой глазурью и имеет форму ромба

Глава пятнадцатая

Она была невесомой, легче роя бабочек или же морского бриза, овеивающего нагое тело бесплотным скольжением. Может поэтому ей удалось его окутать буквально всего, от макушки до пят: проникнуть в кожу, просочится в поры и в нервные окончания, хлынув по венам и эрогенным точкам чувствительной плоти опаляющим жаром тягучей истомы. Его детородная мышца, и без того налитая кровью, окаменела до едва осязаемой немоты, грозясь взорваться практически звенящей головкой под настойчивым касанием чужих пальчиков и сводящей с ума вакуумной помпы влажного рта. Слишком сладостные ощущения, чтобы всплывать из их вязкой глубины сознательно и вопреки первородным инстинктам. А под змеящимися движениями очень юркого язычка несносной совратительницы так и вовсе срывало в немощные стоны, удерживая и тело, и сознание на гранях двух слившихся реальностей.

Совсем близко, у самого края, желая ухватить её туманный призрак за несколько мгновений до того, как он раскроет от изумления глаза и едва не подскочит, будто ужаленный, с жёсткого матраца. Сон смоет, как потоком ледяной воды из ушата за считанные доли секунды, а руки рефлекторно потянутся к той, кто так безжалостно вырвал его из липкой паутины чарующих видений, смяв воздушный образ белокурого ангела своим отталкивающим ликом прожжённой потоскухи.

- Рози!.. Мать твою! – при этом пальцы интуитивно вцепятся в её крашеные кофейной гущей волосы над висками, но не настолько бойко, чтобы тут же одёрнуть её голову от низа своего живота. – Ты в своём уме, безсоромна гульня?

А эта нахалка ещё и заулыбается во весь свой блудливый рот, лишь ненадолго выпустив из него вздутую головку перевозбуждённого члена.

- А кто тебе виноват, Килл? Сам не запираешься, ещё и спишь нагишом с таким манящим стояком.

- Вообще-то я сплю в кальсонах. – он не расслабил пальцев, наоборот. Ещё сильнее стянул в них завитые локоны навязчивой шлёнды, намеренно причиняя той боль и оттягивая от себя в сторону окна к полу.

- Как будто я не знаю, как они снимаются… - она и не сопротивлялась, хотя была крепкой бабищей и запросто могла скрутить мотню любому зарвавшемуся клиенту. Да и взвизгнула с явным довольством, будто была лишь рада столь унизительным действиям от вспылившего любовника. Прямо так и заскользила по деревянным доскам вощёного пола коленками и ладошками, пока её подталкивали пятящуюся назад в нужный угол. Но голову не отпускали, удерживая за волосы и на небольшом расстоянии от колом стоячего члена. Она-то и не отводила от него своего жадного, буквально загребущего взгляда, пошло облизывая свои большие припухшие губы в ожидании заветного приза.

- А разве я разрешал тебе их снимать, как и заходить в этот дом? – а вот у него мутнеет в голове совершенно от других мыслей, далеко не весёлых и слишком тёмных, бьющих по глазам расплавленной смолой иных желаний и иной жажды. Изнутри ещё прижигает сладким ядом недавнего сновидения, зудит в коже и ломает кости воспаляющими накатами порочного жара. И он прекрасно понимает, что его состояние, как и неуёмный соблазн кончить, вовсе не результат безупречной работы языка и пальцев стоящей перед ним на коленях салонной потаскухи. Она попросту решила им воспользоваться, впрочем, как и остальные сучки из притона мадам Веддер, которые никогда не брезговали его пустой постелью и редко запираемыми входными дверями его комнат.

Если раньше последнее никогда не казалось для него чем-то предосудительным и недопустимым, как для большинства благопристойных граждан Гранд-Льюиса, то сегодня он испытывал какую-то непонятную, практически беспричинную вспышку удушающей злобы. И ему всё ещё хотелось кончить. Только не в этот рот и не в эту искусную глотку, способную заглотить в себя не только большой, как у него член, но и прихватить по ходу даже мошонку.

Увы, но выбирать сейчас было не из чего.

- Ну, так накажите меня, господин Хейуорд! – да и эта шлюшка знает, как задеть поглубже и по самое небалуй. Раскрыть пошире свои бл*дские, чернющие, как у цыганки, глазища и зазывно провести кончиком влажного языка по верхней губе всего в паре дюймах от его члена. Чёртова стерва. Это надо же, успела не только пробраться в его спальню, но и даже стянуть с себя платье и панталоны. Собиралась его оседлать сразу же после глубокого минета?

- Много себе позволяешь, Рози! – но сдерживать себя было ещё сложнее. Тьма плескалась в его взгляде почище излишков алкоголя в крови пьяницы, так же пульсируя в висках, стискивая череп и выжигая разумного в нём человека, словно кислотой по внутренностям. А иногда, прямо, как сейчас, она им и управляла. Сочилась по его мускулам и царапала натянутые нити напряжённых эмоций непредсказуемыми импульсами, вынуждая его пальцы сжиматься в чужих волосах сильнее и беспощаднее, пока глупая жертва не зашипит от куда реальной боли.