Плачь обо мне, небо (СИ)

Только глаза в этих снах — травянисто-зеленые, серьезные. Только на лице в этих снах нет той детской открытой улыбки. Только имя в этих снах хочется произнести другое. И рука каждый раз порывается вывести его же на бумаге, но нельзя — он сам запретил себе писать ей.

«…Желаю тебе от души так же любить и быть любимому.»

В этих строках нет лжи — Саша должен быть счастливее. Саша должен жениться не на той, кого ему изберут родители. Он сам, как и когда-то его отец, поддержит намерение брата вступить в морганатический брак, если брата посетят такие мысли.

И лишь сейчас он едва ли мог думать о свадьбе: закрывая глаза и вновь теряясь во времени, силился понять – кончится ли этот кошмар.

Увидит ли он новый рассвет.

Комментарий к Глава десятая. Подари хоть каплю надежды

*малый ювелирный гарнитур состоит из ожерелья и пары серег, большой – браслет, брошь, подвеска, кольцо, пара серег.

**блонды — шелковые кружева с легким блеском, отливающим золотом.

***флердоранж — белые цветы померанцевого дерева, украшавшие прическу невесты. в 19 веке выполнялись из атласа.

****приведена выдержка из реального письма цесаревича брату, т.к. Александр в действительности не испытал восторга при новости о помолвке Николая, полагая, что здесь лишь политические интересы.

========== Глава одиннадцатая. Не разорвать эту тонкую нить ==========

— Бог, не суди! — Ты не был

Женщиной на земле!

М.Цветаева

Италия, Флоренция, год 1864, декабрь, 19.

Даже на пороге последней декады декабря Флоренция была залита солнцем и так не похожа на сумрачный Петербург, что готовился к Рождеству. Там тяжелые тучи грозились обрушить на головы жителей столицы снежную лавину, закружить подолы юбок вьюгой, завыть бураном в трубах, пробежаться порывистым ветром по стеклам, заставив их дребезжать; здесь чудилось, будто зима еще и вовсе не наступала – влажный воздух все же был теплым, и поверх осеннего редингота отнюдь не хотелось набросить меховую шкурку. Прогулки по мощенным брусчаткой улицам были лишь в радость и омрачались разве что усталостью, порой перекрывающей удовольствие от посещения галереи Уффици и собора Санта-Мария-дель-Фьоре, на визите в которые настояла Эллен. И, без тени сомнения, Катерина позже могла подтвердить – она не зря дала свое согласие.

Здесь было спокойно и отрадно – будто бы душа её все эти месяцы стремилась именно сюда: на родину Данте, Боттичелли и Буонарроти. Она любила Россию – так, как можно любить лишь мать: с нежностью и почитанием. Но даже подле родителей ни одно дитя не может находиться вечно – её сердце отчего-то молило о возможности вырваться из-под теплого крыла и найти себе временное пристанище где-то там, где ничто не напомнит ей о Петербурге. Флоренции, на путешествие в которую она дала согласие лишь потому, что на том настаивала Эллен, это на удивление удалось.

Приближаясь к Понте-Веккьо, самому древнему мосту через реку Арно, больше напоминающему галерею с многочисленными лавочками, Катерина на миг даже забыла о том, что с ней были спутники, с которыми она и наслаждалась сегодня красотами Уффици: безмятежные воды и вид, что открывался отсюда, влекли с необъяснимой силой.

– Екатерина Алексеевна? – изумленный мужской голос, раздавшийся где-то слева, прозвучал столь неожиданно, что Катерина едва не выронила из рук атласную ленту, что приобрела у лавочника, повинуясь мимолетной прихоти.

Недоуменно обернувшись, она прикрыла ладонью губы в удивлении, и вознамерилась изобразить неглубокий книксен, но мгновенно была остановлена уверенной рукой, сомкнувшейся на её запястье.

– Не стоит, mademoiselle, – герцог Лейхтенбергский – а это был именно он – с явной мольбой покачал головой. – Мне бы не хотелось привлекать излишнее внимание.

– Любовь к прогулкам инкогнито с Его Высочеством у Вас одна на двоих, – с легкой полуулыбкой подметила Катерина, принимая невесомый поцелуй руки.

– К счастью, я – не Наследник Престола, и за мной не следят столь внимательно. Однако я не думал встретить Вас здесь, mademoiselle.

– То же могу сказать о Вас, – парировала Катерина, заинтересованно рассматривая лицо герцога, ничуть не изменившегося с их последней встречи в Царском Селе почти полгода назад. Она и вправду была рада увидеть его – как старое теплое воспоминание, которому больше не стать реальностью.

– Maman тремя годами ранее решила перебраться во Флоренцию, – он пожал плечами, предлагая локоть Катерине, чтобы продолжить прогулку; она молчаливо приняла приглашение, неспешно следуя за герцогом по мостовой.

– Прошу простить, я совсем запамятовала об этом, – будучи фрейлиной государыни, она должна была знать обо всех членах императорской фамилии в подробностях, и, безусловно, о втором браке Марии Николаевны ей было известно, равно как и о судьбе её детей, но сейчас будто бы по памяти прошлись метлой, вычистив оттуда абсолютно все.

– Но все же, какими судьбами Вы во Флоренции? – полюбопытствовал герцог.

Невольно отведя взгляд, Катерина ровным голосом пояснила:

– Свадебное путешествие. Мы не знали, куда отправиться, и Флоренция была выбрана почти наугад.