Плачь, принцесса, плачь

Я следила за тем, как он макнул кисточку в красную краску и медленно провел ею по моей шее. Опускаясь к груди. И вот я уже извиваюсь от касаний жестких волосков кисти. Разводы алого по моему телу и его сосредоточенный взгляд, когда с особой тщательностью обводит соски.

Безумное таинство смотреть, как он снова собирает краску на палитре, чтобы рисовать на мне. Сумасшедший, заразивший этим безумием меня.

Кисточкой надавливает на кожу, и я выдыхаю, изогнувшись, подставляя ему грудь, ощущая, как болью расходится по телу наслаждение. Позволяя закрашивать мое тело хаотичными штрихами. Одержимость на другом уровне возбуждения, оно новой волной захлёстывает сознание, заставляя вскрикивать, когда Джокер проводит кистью между ног. Осторожно. Дразнит, вынуждая всхлипывать в ожидании большего.

— Даааа… — Выдохнуть, почувствовав давление на воспаленную плоть. — Рисуй… Но рисуй нас обоих. Пожалуйста…

Прикусив губу, чтобы снова не всхлипнуть, не начать умолять взять меня по-настоящему. Сумасшедшая нежность, а я срываюсь на стон от каждого мазка. Непривычная, утонченная ласка, и он опускается на колени, скользя ладонями по моим ногам. Языком по внутренней стороне бедер. Выше… следом ведет очередную полосу краски.

Задрожала, как только ощутила его язык на коже. Чтобы уже в следующее мгновение закричать, почувствовав между ног его горячие губы. Открытая ему, беспомощная, стонать от бессилия, пока он безжалостно терзает ртом мою плоть. Запустить руки в его волосы, прижать к себе голову.

Джокер отстранился, и я закусила губу, глядя, как он расстёгивает молнию штанов, сбрасывает с себя одежду. В горле пересохло, и я отбираю у него кисть, чтобы рисовать на нем черным, глядя в глаза, слыша его тяжелое рваное дыхание. Мазками по сильной груди, по скулам и по животу, ниже и ниже, не отрывая от него голодного, пьяного взгляда. Перехватил запястье, отобрал кисть. Снова в алую краску и опускает меня на пол, не переставая водить кисточкой по моему телу. Везде. И я кричу от нетерпения, притягивая к себе.

— Рисуй меня быстрее, — всхлипом в ухо, впиваясь в его губы жадным поцелуем, ощущая трепет кисти между ног, пока не раздирает на части от невыносимого наслаждения, и я не чувствую, как он врывается в мое тело под судорожные спазмы оргазма.

К черту кислород! И его движения внутри. Медленные, но глубокие. Настолько глубокие, что срывается дыхание, и я сжимаю ладони в кулаки от желания притянуть его к себе, почувствовать еще сильнее, быстрее и глубже.

— Быстрее.

Но он меня не слышит. Медленно, безумно медленно целует губы, шею, мочку уха. Кончиками пальцев высекает искры на каждом миллиметре кожи, заставляя извиваться под ним. Останавливается, когда я срываюсь на крики, тяжело дыша, смотрит в глаза и снова начинает двигаться. Бесконечная агония, пытка, и я шепчу ему о любви… под его молчание. Ищу губами его губы, изнемогая в невозможности взорваться, потому что не дает… и на глазах выступают слезы.

— Пожалуйста…

Пока он не начинает вбиваться на бешеной скорости, заставляя выгибаться, царапать его спину, размазывая по нам краску. Черное с алым хаотичными разводами. А я падаю в эпицентр взрыва, распадаясь на сотни частей в его руках. С его именем на губах. Распятая им. Под ним.

* * *

Сколько мужчин могут захотеть убить любимую женщину, задушить ее собственными руками, обнаружив безмятежно спящей абсолютно голой в постели с… собой? Не улыбнуться, когда она уткнулась в мое плечо, такая теплая и мягкая, а ощутить, как сжимаются ладони в кулаки от бессильной злобы. Бессильной, потому что я не мог сейчас встряхнуть ее за плечи, не мог скинуть на хрен с кровати, не мог ударить или даже наорать. Так как она была со мной. Она, блядь, была со мной! Вот только и делить ее вот так тоже не смогу.

Смотрю на лицо умиротворенное, открытую шею, испачканную алой краской, и убить хочется за эту измену. И плевать, что она и не подозревает о ней. Длинные ресницы отбрасывают тени на бледное лицо, начинают медленно подрагивать, ее дыхание меняется, и я стискиваю челюсти, запрещая себе сорваться.

«Воля в кулаке, мысли в разные стороны.

По моей комнате гуляют черные вороны.

На потолке чувства одинокие собраны.

Они с грохотом падают мне на голову.

Не сошел с ума, и вполне осознанно -

Я вдыхаю этот яд вместе с воздухом.

Туман не уходит с возрастом.

Я ищу, я кричу охрипшим голосом».

© «Нервы» — «Вороны»

* * *

Я ждала, когда он проснется. Настороженно прижимаясь к нему всем телом, обвивая руками и ногами. Чтобы не дать ускользнуть с первыми лучами солнца. Потому что чувствовать его стало дикой необходимостью… Каждое утро, как откровение.

Было ли мне страшно? Да, мне было очень страшно потерять свои крылья, которые больно разрывали душу наслаждением вдыхать его запах.

Приоткрыла глаза и провела ладонью по горячей груди, прижалась к ней губами.

— Доброе утро, любимый.