Плачь, принцесса, плачь

Посмотреть на его лицо и перестать дышать, потому что увидела этот взгляд. Жуткий взгляд. Наверное, именно так смотрят на кого-то, когда хотят убить. Быстро и без промедления. Стараясь унять бешеное сердцебиение, провела кончиками пальцев по его скуле.

— Ты не спал?

С надеждой, что мне кажется… После такой ночи нежности, как там может быть ненависть? Там, на дне его бездны, где мы тонули вместе.

* * *

Отстранился от нее, чувствуя, как начинает шуметь в голове и пульсирует в висках. Не хочу ее прикосновений. Не ощущаю их. Будто и не меня касается, а другого кого-то. Будто не меня целует, а Адама. А я со стороны смотрю. Только знаю, что долго смотреть не смогу. И ее убью, и его. Встал с постели и впервые комнату оглядел, и тут же ударной волной ярость прямо к мозгу… Всё красками заляпано. На полу валяется что-то. Поднял деревянную кисть и развернулся к Мирославе, приподнявшейся на локтях на кровати. Сжимаю тонкую деревяшку в руках, а у самого перед глазами всё то, что они могли делать здесь, в моем доме.

Осознание, что я всё же упустил. Он вернулся. Побывал здесь в мое отсутствие. Воспользовался МОЕЙ, мать его, женщиной. Улыбнулась мне и губу прикусила, заметив мою находку, а я за эту улыбку возненавидел ее. Снова.

— Выспалась? У меня дел до хрена на сегодня.

Потянулся за штанами, валявшимися так же на полу рядом с ее одеждой, а самого колотит от желания выкинуть ее к чертям из квартиры. Или придушить ее же тонкой блузкой, лежавшей под ногами. Всё сильнее стягивать ткань на шее и смотреть, как исчезают из глаз отголоски удовольствия.

«Эти полосы черно-белые.

Я нашел любовь, но потерял в нее веру.

Она жива и она еще дышит.

И я, чувствую, она меня тоже ищет.

Болит голова, но нет аспирина.

Так зачем, же я пью эти таблетки от кашля?

Не нужны заменители этого мира -

Есть болезнь, от которой нет лекарства».

© «Нервы» — «Вороны»

* * *

Я эту стену почувствовала физически. Она не была из кирпичей. Она вилась колючей проволокой по коже, оставляя ссадины. Он обматывал меня ею каждым движением, натягивая штаны, застегивая кожаный ремень. И я не могла понять, что случилось. Смотрела, как лихорадочно одевается, как сжимает в руках кисть с такой силой, что та вот-вот треснет в его пальцах. В голове нарастает гул… и снова это ощущение, что со мной или с ним что-то не так. Какие-то перемены. Мгновенные. Странные. Непонятные до дикого вопля.

— Выспалась.

Встала с постели, подбирая с пола его рубашку и натягивая на себя. Подошла к нему и сжала плечо, стараясь поймать взгляд, но он отводит глаза. Кажется, что мои прикосновения ему противны.

— Я не хочу уходить… можно я тебя здесь подожду?

А под пальцами сталь, гранит напряжения, и шипы от проволоки все сильнее впиваются, рвут изнутри.

Перехватила его руку с кистью.

— Что не так? Что-то случилось?

* * *

Накинула на себя мою рубашку, в которой ходил тот, другой, а меня ломать начинает от желания стянуть ее на хрен и сжечь. Чтобы его запах не остался на ней. Вот только я постоянно его чувствовать буду теперь. Не свой, а его, чёрт побери, запах на своей женщине.

— Нельзя. — Отбросил ее руку и отступил на шаг. — Поигралась и хватит, Принцесса. Тебе в свой замок пора давно.

* * *

Как пощечину дал. Щеки запылали мгновенно.

— В замок, значит. Хочешь, чтоб ушла? Может это ты наигрался?

Выдернула кисть из его пальцев.

— Или нарисовался?

* * *

— А ты, я смотрю, нет?! Не все стили… рисования освоила за ночь, м?

Почему-то важно стало выхватить эту гребаную кисть у нее из рук и сломать на хрен. Бросил остатки на пол и прошипел: — Давай, без сцен, Мирослава. Не унижай себя. Уходи!

* * *

Смотрю на него и дышать все труднее. В глазах ненависть. Обжигающая. Едкая, как кислота, и я ни черта не понимаю. Слезы в горле застряли. Схватилась за его голые плечи, впиваясь ногтями.

— Не выйдет, Джокер! Не выйдет. Не знаю, что там у тебя в голове… Не верю. Ты не хочешь, чтобы я ушла. Смотри на меня. Это я… Ты рисовал нас на мне сегодня… Этой ночью НАС… других. Не выйдет опять исчезнуть. Я не уйду, Гордеев!

* * *

Его фамилия будто спусковой крючок. Оттолкнул ее от себя и рывком к стене. Долбиться в нее кулаком, раздирая до мяса, и запрещая себе оглянуться назад.

— Просто уйди! Слышишь? — Заорал, чувствуя, как возвращается бешенство. То самое, которое с музыкой. А у меня тишина, блядь. И эта тишина, в которой ее тяжелое дыхание сзади раздается в ушах громким набатом, разрывает на части.

* * *

Я его боль чувствую костями. Не кожей, не мясом, а костями. Упала на пол, и слезы поползли по щекам. Он бьет о стену, а меня от каждого удара подбрасывает и ломит все тело. На стене потеки его крови, а мне кажется, это меня он бьет. Сильно. Наотмашь. Только за что? Вскочила и обняла его сзади, прижимаясь всем телом.

— Не уйду. Я с тобой. Помнишь? С тобой.

Сжимаю его плечи и от его напряжения истерического мое собственное тело судорогой сводит.

— Почему? Почему уйти, Джокер?

Щекой по голой спине, ощущая под кожей следы, оставленные моими ногтями.

* * *