Плачущий лес

Она без проблем миновала темный, вновь опустевший дом Александра и соседнее жилище, обитатели которого, видимо, уже улеглись спать и погасили все лампы. Но два дома на самом краю поселка были ярко освещены. Причем если второй был обнесен густой живой изгородью, то с первым дело обстояло куда хуже: ближайший дом вовсе не был огорожен, его окружала аккуратно подстриженная, кое-где украшенная клумбами лужайка. На ней Кристина будет заметна, как гриб на площади.

«Что делать? Как тут пройти?» – ломала она голову, притаившись в тени деревьев, на границе освещенного участка.

Придется или ждать, пока все улягутся и выключат освещение хотя бы в доме, если уж не во дворе, или же попробовать перейти на другую сторону улицы и быстро пробежать, надеясь остаться незамеченной.

Пока она раздумывала, что предпринять, свет в ближайшем доме внезапно погас, и все погрузилось во мрак. Это был шанс, и она не преминула им воспользоваться. Но стоило ей пробежать десяток метров до соседнего участка, как свет вновь включили, и перепуганная Кристина бросилась на землю. Ей повезло: она оказалась под живой оградой высотой около метра, так что заметить ее, кажется, не успели.

Или успели?

Сердце колотилось о грудную клетку так, что было больно, кровь прилила к лицу.

– Есть кто? – раздался надтреснутый голос.

Говоривший, похоже, стоял на крыльце.

Кристина зажала рот ладонями.

– Кто тут?

Совсем рядом с Кристиной, возле дома с живой изгородью, под которой пряталась девушка, женский голос произнес:

– Ты кого зовешь, Пецо? Чего переполошился?

– Кто-то ходит возле дома. И вроде бы свистели.

«Это еще с чего он взял?» – подумала Кристина.

– На чердаке у тебя свистит, – вполголоса сказала женщина, а потом прибавила, уже громче: – Нет тут никого. А был бы, ты что, не приметил бы? У тебя двор плоский, как разделочная доска! Мышь незамеченной не пробежит. И фонари кругом.

– Что-то было со светом. Раз – и погасло все!

«Так он ничего не выключал! Это был перебой. Если повезет выбраться отсюда, можно будет считать это редкой удачей!»

– А когда опять загорелось, я увидел тень! Кто-то прошмыгнул по улице! – гнул свою линию Пецо.

В голосе женщины слышалась усталость:

– И кто, по-твоему, это мог быть?

– Я что, ясновидящий? Мало ли кто… – начал было старик, но соседка его перебила:

– Иди спать, Пецо. Не пудри мне мозги. У тебя что ни ночь, то детектив. То воры в окно лезут, то вокруг дома кто-то бродит.

Она ушла в дом – дверь громко хлопнула, выдавая переполнявшее женщину раздражение.

– Иди-иди, – крикнул старик. – Все вы, бабы… – Он пробурчал что-то нечленораздельное. – Потом поздно будет, когда спохватишься! Слышала, что Сара сказала?

«Сара? А если она говорила обо мне? Велела схватить?»

Хорошо, что женщина из крайнего дома не восприняла слова Пецо всерьез: видно, он частенько досаждал ей. Но, услышав имя Сары, она вполне могла сообразить, что на этот раз к речам соседа стоит прислушаться. С минуты на минуту она может выйти на улицу – поглядеть, нет ли возле дома посторонних.

Эти мысли подстегнули ее, и Кристина, пригнувшись, чтобы ее не могли заметить со двора, поспешила уйти с опасного места.

Старик Пецо говорил еще что-то, звал соседку, но чем все закончилось, вышла ли она на его зов, девушка так и не узнала: добравшись до окраины Полье Купине, она со всех ног бросилась прочь от поселка. Фонарик на телефоне Кристина отважилась включить только удалившись от него на приличное расстояние.

Ее никто не преследовал, так что девушка постепенно успокоилась, сбавила шаг, стала обращать внимание на то, что ее окружало. Ночь не была безмолвной: что-то шуршало слева, где простирались не то поля, засаженные какими-то культурами, не то заросшие травами луга.

Вдали забрехала собака, и ночной ветерок разнес ее лай по всей округе. Какая-то птица, точно жалуясь на судьбу, закричала-застонала в вышине тонким голосом, похожим на человеческий.

Ежевичные кусты стояли плотным строем, и с той стороны не доносилось ни звука. Далеко ли придется идти? Игорь говорил, что во сне шел долго, даже ноги заболели. Ориентиром был подсолнух, растущий на краю ежевичного поля, – именно в том месте Игорь свернул в ягодные заросли.

Тучи разошлись, показалось узкое полукружье месяца. Стало светлее, и Кристина увидела, что луг кончился. Теперь она, чувствуя, как по спине ползут мурашки, шла вдоль кладбища.

Памятники, кресты, мраморные надгробия, облитые лунным светом, наводили ирреальный, необоримый ужас. Почему живые так боятся мертвых? Разве, умирая, люди превращаются в чудовищ? Разве в них просыпается жажда и зависть к тем, кто сменил их на земле?

Мертвые владеют самым главным знанием: им ведомо, что находится на другой стороне. Это знание отдаляет и отделяет их от живых – возможно, разгадав роковую тайну бытия, человек перестает быть человеком.

А может быть, живые боятся не мертвых – тех, кто навеки уснул в сырой могиле. Подспудно, вопреки науке и логике, мы знаем, что «умереть» не всегда означает «упокоиться».