Плаха да колокола

— Что ж, свою шею подставлять? — зыркнул тот на прокурора. — На кой хрен они там нужны, если дельного совета от них не дождаться?

— Смел не в меру…

— Осмелеешь поневоле, когда припрёт. — Отрезков будто не слышал замечания. — Их позиция отражена в протоколах совещаний, на которых вы присутствовали. Это важный аргумент!

— Засунуть этот аргумент знаешь куда!.. — Берздин вскочил с кресла. — Чистку всем объявил Сталин! Рассказывал мне Богомольцев, что трубкой своей тыкал в Молотова с Кагановичем и во всех остальных! Здорово в раж вошёл!

— Раз так, то у нас есть время выправить положение.

— Что?.. Ты, часом, не свихнулся?

— Наоборот! — Отрезков хотя и забледнел лицом, но держался отменно, поднявшись на ноги вслед за начальником. — Общую чистку ещё запустить надо. Вон в Астрахани намучились с ней, а так до конца не довели, только по верхам и прошлись. Сами знаете… А там партийцев да аппаратчиков с гульким нос по сравнению с нашим могучим отечеством. Организовать да обдумать надо множество вопросов: с кого начинать, за что браться?.. Пока наверху скумекают да потом обсуждать, спорить начнут по каждому сраному пунктику, колесо не скоро завертится, а там и год пройдёт, а то и поболее…

— Твоими устами да мёд бы пить…

— А нам команда уже дадена, — продолжал увереннее Отрезков. — Мы ждать не станем. Сам товарищ Сталин указал нам правильное направление. Поэтому пусть Борисов ноги в руки хватает и несётся назад в Астрахань. Предъявит арестантам новое обвинение по статье 58 Уголовного кодекса, как велено, а вам, Густав Янович, суд теребить придётся, чтобы не канючились с выездным заседанием. За месяц общими усилиями сварганим.

— Успеешь? — повернулся Берздин к Борисову. — Твой товарищ что-то расхворался. Докладывали мне, в лазарете лежит. Не холеру подхватил?[106]

— Сифилис! — сердито буркнул Отрезков. — Я вот в его болезнях разберусь! Странными они мне кажутся. Зачем-то в Москву недавно названивал без моего ведома? В каких консультациях нуждался? Не пронюхал ли заранее про шишки, что на головы нам свалятся? Тот ещё стервец!

— Был здоров, когда возвращались, — поддакнул Борисов. — Слёг уже здесь, как приехали…

— Разберёмся. — Отрезков взглядом уже гнал Борисова за дверь. — Я его на ноги мигом поставлю. А ты времени не теряй, сегодня же выезжай и про всё, что здесь сказано, помни. Теперь от тебя многое зависит. Каждый вечер по телефону связь со мной держи.

…Так в немыслимой спешке оказался Борисов снова в Астрахани. С перрона направился в ОГПУ, хотелось проверить, соблюдает ли Кастров-Ширманович договорённость, согласно которой семеро наиболее твёрдо сознавшихся во взятках арестантов должны были содержаться там, а не в «Белом лебеде». С них и собирался начать предъявлять новое обвинение старший следователь, не откладывая дела в долгий ящик. Они и на контакте, они первыми дали признательные показания, раскаиваясь, а кроме того, боялись мести и побоев подельников, из-за чего и просили содержать их до суда в ОГПУ.

Каково же было его негодование, когда их там не обнаружилось! Растерявшийся дежурный отрапортовал, что никаких указаний от начальства не поступало; выходит, его снова нагло обманули! «Что же стало с бедолагами в общей тюрьме? — ударила страшная мысль в голову. — Их там замордовали, и они вновь откажутся от собственных признаний!..»

Он попытался отыскать Кастрова-Ширмановича. На него косились в коридорах, пока удалось добраться до нужного кабинета, но там его ждали неприятности ещё ужасней — негодяй Лисенко, тот самый, которого вместо заслуженного наказания перевели в Саратов с повышением, собственной персоной встретился ему на пороге выходящим от начальника. Подло улыбаясь, раскланялся и на его немой вопрос ядовито сообщил, что рад снова вместе вести борьбу с преступниками за общее правое дело. Так и заявил, негодяй!

— Перевели назад, — развёл руками Кастров-Ширманович в ответ на яростное негодование следователя по поводу Лисенко. — С повышением. Уже начальником подразделения, а ваши обвинения снова сняты. Да, кстати, он сейчас будет проводить свидания двум вашим подопечным с их жёнами.

— Какие свидания?! — охнул Борисов и опёрся о спасительную стену. — Кому и по какому праву?

— Арестованным Попкову и Дьяконову. Вот, у меня их заявления и ходатайство журналиста. — Он протянул бумаги следователю, выйдя из-за стола и наклонившись к уху, доверительно прошептал с идиотской улыбкой. — Товарищ Кольцов посетил нас, Михаил Ефимович… Встречался в тюрьме с вашими арестантами: Степановым, Дьяконовым, Алексеевой, ну и с другими. Беседу воспитательную проводил. В «Правде» теперь будем ждать фельетона или подробного репортажа. Обещал лично мне номерок выслать со своим автографом.

— Журналист? Кто разрешил встречу?

Кастров-Ширманович беспечно пожал плечами и снова улыбнулся, чего, мол, сердиться, это же не садисты-мокрушники или шпионы-изверги, обыкновенные взяточники; происходило всё в «Белом лебеде», там, у товарища Кудлаткина, вот его и расспрашивайте.