Пламенеющие храмы

– Погоди, Жан. До этого ещё дойдём. Я хочу, чтоб ты понял в целом всю направленность моих рассуждений, поэтому давай пока не будем отвлекаться на частности. Итак, страх. Следом за ним по силе действия идёт страсть. Не мне объяснять тебе, признанному пастору стада человеческого, что такое страсти. Уверен, ты знаешь их все. Ты знаешь, на что способен человек, поддавшись хотя бы одной из них. И что бывает, когда страсть обуревает целую толпу. Кабаки, притоны, всеобщие гуляния и поля сражений – вот где самые скопища и пиршества страстей! Об истинных причинах и истоках их написано множество книг и сказано ещё больше слов, не нами и довольно раньше нас с тобой и даже ранее эры Христа. Еще больше сказано и написано нашими с тобой современниками. В своих рассуждениях все горазды только живописать факты проявления страстей и порицать их последствия, но никто не подошел даже близко к сути и истокам того, что называется страстью. Я тоже пытался размышлять о природе страстей, опираясь на свои наблюдения, но ни до чего толком не дошел. Всего лишь могу утверждать, что страсти сродни болезням телесным и нападают на человека отнюдь не на каждого. Дети возрастом до десяти лет и старики после сорока им совершенно не подвержены. Зато подвержены все другие, особенно в моменты определенных суперпозиций небесных светил по отношению к Солнцу и Луне. Это математически вычислено мною совершенно точно. Ещё более страсти в человеке возбуждают употребляемые без меры вино и новомодные отвары из чёрных зерен, что привозят нам из Персии и Новой Индии. Но суть не в этом. Почему страсть так сильна? Потому, что она способна на какой-то миг или надолго затмить и смести в человеке любые другие субстанции. Воля, разум, расчёт не станут препятствием страсти. Этого мига будет достаточно, чтобы совершить нечто вопреки и человеческому страху, и заповедям Христа. Один такой миг способен решить судьбу человека, города или целого народа. Примеров этого в истории мира предостаточно. Один Рим чего стоит. Латины из страха быть съеденными соседями построили неприступную громаду Великого города. Движимая страхом потерять достигнутое, эта громада пожрала весь мир. А вот потеряв свои страхи и погрузившись в пучину страстей, она рассыпалась на мелкие осколки. Да что я тебе рассказываю, ты дипломированный юрист и богослов сам прекрасно знаешь историю. Я же как врач могу сказать, что человек, как животная единица наделенная разумом, со времён Аристотеля Стагирита ничуть не изменился, остался таким же, что и тысячи лет назад. При нём же остались и его страсти. К слову сказать, многие пастыри, умело распаляющие или подавляющие различные страсти, легко направляют стадо человеческое в нужное русло …

– И всё же … что побудило тебя к написанию Christianismi Restitutio? Не страх, не страсть. Как ты сказал, люди … твоего возраста страстям … не подвержены. Тогда … что же?

Кальвина продолжали мучать приступы удушья и скрывать это у него уже не было никаких сил. Частое и беспорядочное дыхание его лишь теребило огоньки стоящих на столе свечей. Огоньки эти жарко трепетали в своём безостановочном и неестественно веселом для этого места танце, а вместе с ними на стенах также трепетали и тени, отбрасываемые фигурами собеседников. Сумрачный антураж тюрьмы, спёртый воздух и безумная пляска света – привычные во все времена декорации, сопровождающие диспуты идейных противников. Назначенные подавить одного из них, смутьяна, они неизменно погребали и другого, его обвинителя. Но Сервета, похоже, сие окружение сейчас мало волновало.

– Вот тут, дорогой Жан, мы и подошли к главнейшей в моей табуле человеческих субстанций, имя которой вера. Вот скажи мне, Жан, что есть по-твоему вера? Не именно вера в Бога Вседержителя и Сына Его Христа, а вера вообще, в абстрактном понятии?

– В абстрактном понятии? Пожалуй, это … единственный способ … спасти душу свою … когда … Господь призовет её на … страшный суд. По-твоему, это не так?

– Хм. Опять ты за своё. Я вижу, ты, как и католические отцы закаменел в своём отношении к миру. Признаться, я ожидал от тебя большей свежести, а не пыли догматов.

– Прости, но … догматы христианства являются основой … всего миростояния. Они бесспорны. Сама незыблемость мира свидетельствует об этом. И никому … никому в мире не дано права ставить их под сомнение.