Пламенеющие храмы

Кальвин, оказавшись посреди этой толпы, невольно всматривался в лица арестантов. Некоторые были ему знакомы. «Уж не ищет ли он здесь кого?» – подумалось Жозефу, идущему подле и пытающемуся уловить настроение мэтра. Внезапно Кальвин остановился, словно натолкнувшись на какое-то невидимое препятствие. Взгляд его устремился к дальней стене Доры, где небольшим кругом толпилось несколько заключённых. Со стороны казалось, будто кучка схоларов-первогодков обступила своего профессора и слушает его, боясь упустить хоть слово. Но ни один из этих «схоларов» не занял Кальвина так, как тот, вокруг кого все они сгрудились. Сутулая, старческая фигура в полуистлевших лохмотьях, поникшие плечи, но гордо поднятая голова и всклокоченные седые волосы. Остановившись в отдалении, Кальвин пытался получше его разглядеть. Его невольный vis-a-vis, словно бы почувствовав неладное, обернулся. Глаза их встретились. И снова Кальвин увидал этот открытый и пронзающий, как выпад пики, взгляд горящих, словно уголья, глаз. Взгляд, который Кальвин узнал бы из тысячи, которого ему так не хватало и который повергал его в смятение. Заключённый, что стоял у тюремной стены, был он, – Сервет.

Вокруг, толкаясь и гогоча, бродили другие арестанты. Все они спешили насладится прелестями обычной прогулки: светом солнца, простором двора, свежим воздухом и свободным разговором. Сидя большую часть суток в тесной и душной камере невольно начинаешь ценить даже такие простые мелочи. Однако, оказавшись в этот момент между мэтром Кальвином и арестантом Сервэ, они невольно чувствовали напряжённость и тревогу, какую ощущаешь, встав на смертоносную линию аккурат между противниками, целящими друг в друга из мушкетов.

Два достойнейших мужа своего времени, два величайших ума, два могучих соперника, равных по силе в своей вере в Бога и столь же непримиримых в понимании Его сейчас стояли друг против друга посреди тюремного двора в центре Европы, сошедшись взглядами в немом поединке. Бог объединял их, но вера в Него, у каждого своя, развела их сейчас по разные стороны. Каждый полагал себя едино правым и не желал отдавать другому на порицание правоту своих убеждений. Ни золото, ни земли, ни титулы с состояниями были им неинтересны. Убеждения – единственное, что у каждого из них было в достатке и чем ни один из них не желал поступаться ни на йоту.

Мгновения беззвучного противостояния ощутимо затянулись. Кальвин стоял недвижно, вперившись глазами в своего противника. Отведи он сейчас взгляд или сделай какое-то другое неловкое движение и в этом прочиталась бы его уступка противнику, что стало бы его, Кальвина, поражением в этой безмолвной, но беспощадной дуэли. Потерпеть фиаско даже в такой незначительной истории он никак не хотел себе позволить. Сервет также не желал сдаваться. За последние недели, что он провёл в этих холодных застенках, ему впору бы если не упасть, то смириться духом и принять свою долю безропотно. Но нет же. Он стоял, распрямив спину и подняв голову. Даже сейчас он не собирался отступать и во взгляде его можно было заметить не только смелость, но и какую-то насмешку. Жозеф был не единственный, кто заметил эту двусмысленность внезапного столкновения. «Бог мой, неужели снова? За что кары такие на мою голову?» – думалось ему. – «Кто же он такой, этот иноземец Сервэ, будь он трижды неладен, что сам мэтр не в силах его одолеть?» Чтобы не оказаться виновным в том, что могло случиться, Жозеф предпочёл пока никак не обращать на себя внимания. Отвернувшись, он предоставил ситуации разрешиться самой.

– Добрый вечер, мэтр!

Одна простая фраза в один миг развеяла всю неловкость и напряжённость момента. Кальвин, Сервет, Жозеф и все, кто были рядом, словно очнувшись, заозирались по сторонам. Кто этот несчастный смельчак, что дерзнул прервать невидимый поединок двух непримиримых противников? От кучки «схола-ров», что окружала Сервета, живо отделилась фигура молодого человека. Приветственно помахивая рукой, он направился прямиком к Кальвину.

– Здравствуйте, мэтр! Я, как только увидел вас, посчитал своим долгом выразить своё почтение!

– Анатоль? Это ты! Но откуда ты взялся? – произнёс Кальвин, на мгновение растерявшись от неожиданности. Но тут же ухватился за возможность закончить свою дуэль непобеждённым. Он демонстративно отвернулся от Сервета, как будто того и не существовало, и перевёл внимание на Анатоля, своего секретаря. Анатоль, юноша безобидный и совершенно ни в чём не виновный, волею юридических коллизий уже второй месяц пребывал в этой тюрьме. Что поделаешь, dura lex sed 1ех^зи. По женевским законам на время рассмотрения дела в суде истец должен находиться там же, где и ответчик. А если истец не в состоянии исполнить эту норму, то должен выставить себе замену. Ответчиком был Сервэ, истцом – Кальвин, его заменой в тюрьме – Анатоль.

– Моё место всегда там, где я могу быть Вам полезным, мэтр! – подошедши к Кальвину, Анатоль ещё раз сделал приветственный реверанс. Кальвин ответил сдержанным поклоном.