Пламенная для дракона

Эстель, не догадываясь о невеселых мыслях своего дракона, отложила книгу на тумбочку и обняла колени, ожидая, когда он подойдет ближе.

— Моя горничная, когда мы остались наедине, и она переодевала меня в домашнее платье, очень тактично поинтересовалась, планирую ли я заказывать еще платья с подобными застежками, — с улыбкой закусив губу, сказала Эстель. — Боюсь, она собирается уволиться, если будут.

— Поделом им, — безжалостно ответил Диаль, присаживаясь на край кровати. — Готов поспорить, они, затаив дыхание, ждали, как я буду вызволять тебя из одежды.

— Так вот, почему ты решил сбежать во дворец, — шутливо уличила супруга.

Диаль уклончиво повел головой, заставив ее тихо рассмеяться, и тяжело вздохнул.

— Извини, что мне пришлось оставить тебя в такой день, это было необходимо.

— Я понимаю, — Эстель пересела чуть раскованнее, удобно оперлась на подушки. — Ты ведь советник, боюсь, что все важные дни будут заканчиваться твоим срочным отбытием во дворец.

Диаль покаянно перевел взгляд на ковер, признавая, что обвинение справедливо, и снова посмотрел на нее:

— Мы, наконец, перешли на «ты»?

Эстель скептически поморщилась.

— Думаю, церемония с клятвами и неделя замужества вполне достаточное основание для этого.

— Сделка с совестью?

— Я стараюсь.

Диаль с усмешкой поднялся, прошел в гардеробную, чтобы переодеться. Воспоминания о прошедшем дне не отпускали. Такая близость Арси к трону внушала смутные опасения. Что задумал этот меркантильный и скользкий мерзавец? Ясно, что ничего хорошего. Такие не останавливаются на полпути, иногда, даже достигнув цели, остановиться не могут. Все же нужно отправить Эстель подальше от Ниррана. Если Арси узнает, что она — саламандра, страшно представить, что произойдет. На что он пойдет. Рука его чуть дрогнула, когда он вешал костюм в шкаф.

— Сейчас в Нирране начнется сущий бардак и траур, — с неудовольствием сказал Диаль, возвращаясь в спальню. — Может, тебе стоит навестить отца? Он будет рад повидаться с тобой.

Девушка на уловку не поддалась, внимательно следя, как он оставляет у зеркала цепочку из волос.

— Хочешь отослать меня?

— Нет, хочу присоединиться к тебе, как только здесь все войдет в привычную колею.

Он прилег рядом и пропустил меж пальцев вишневый локон волос, они упругой скользкой волной скользили по коже. Эстель наблюдала за ним, за тем, как сосредоточенно он рассматривает кончик пряди.

— Все настолько серьезно?

— Не настолько, — улыбнулся дракон, укладывая прядь ее на грудь, а пальцами проводя по предплечью.

Но этого было слишком мало, и Диаль обнял ее, быстро укладывая рядом с собой и целуя. От одного лишь касания губ желание разогрело кровь, заставляя быстрее бежать по телу, сбило дыхание, неуловимым волшебством притянуло ближе друг к другу, теснее.

— А я думала, королем должны были объявить принца Виллема, — поддразнила Эстель, проводя кончиками пальцев по его щеке, любуясь темнеющими синими глазами.

— Мм… Я работаю над этим…

Девушка качнула головой и потянулась к нему, снова целуя. Прикроватные светильники угасли, последние всполохи заката слабо расцветили комнату, добавив багровых и фиолетовых оттенков. Диаль снял с нее скользящий тонкий шелк одежды, чтобы поскорее стать ближе к тонкому шелку кожи. Так сладко пахнущей цветами, соблазняющей и нежной. Отзывающейся легкими мурашками под губами.

Эстель прикусывала губу, нежась под бережными поцелуями и неторопливыми теплыми ласками. Каждое прикосновение отдавалось обжигающим напряжением, дыхание становилось глубже и жарче, словно цеплялось за кожу, опаляя. Их пальцы и тела сплетались, они пытались прочувствовать близость друг друга каждой клеточкой тела, обнимая, сжимая, целуя, прикусывая. Она дрожала от всепоглощающих, переполняющих чувств, от восхитительного обожания и обладания. Это чувство рождалось не в человеческом сознании, в нем не могло быть такой чистой уверенности, оно поднималось из глубины драконьей крови. Эстель менялась, он менял ее. Или все же она менялась под стать ему? Ответ не важен, важна лишь их нерушимая связь, делавшая каждую ласку желаннее, острее. Диаль приподнял ее голову, подложив ладонь под затылок, а вторая ладонь скользнула ко внутренней стороне бедра, сжимая нежнейшую кожу. Эстель напряженно вздохнула, срываясь на стон, по груди и животу пробежал тончайший туман пламени.

— О тебя можно обжечься, Эстелла, — прошептал он, прижимая к себе девушку, огненная дымка щекочуще облизнула его живот и угасла. Разгораясь уже где-то внутри нее от медленных чувственных движений.

Дыхание совсем сбилось, кажется, она даже забывала дышать, прижимаясь и прижимая до боли в пальцах, целуя и срываясь на тихие стоны. Ощущение нежности и горячей неги нарастало с каждой секундой, захлестывало, как прибой, оставаясь шорохом песка в ушах, превращая в безвольную тающую пену. И в один миг удовольствие вдруг накрыло с головой, оглушая, расплавляя тело жгучим наслаждением.