Пламя

Прищурившись, я смотрю на отца, не уверенная, что правильно его поняла. Он хотел маму, потому что больше не мог ее контролировать?

Похоже, папа замечает мое замешательство и продолжает объяснять:

– Я был ужасно высокомерным в молодости, милая. Воспринимал все как должное. – Он взбалтывает напиток в стакане, вглядываясь в него. Наверное, потому что это легче, чем смотреть мне в глаза. – Но, увидев, как она поменяла свою жизнь и обрела счастье, я ощутил боль. Это задело мою гордость, вывело из равновесия, ранило до глубины души.

– Ты не хотел, чтобы мама поправилась?

Он наконец-то поднимает глаза и мягким тоном успокаивает меня:

– Разумеется, хотел. Но, полагаю, думал, если она перестанет нуждаться во мне, то больше никогда не захочет быть вместе. И я снова лишился покоя. Теперь, когда перед ней открывалось столько возможностей, выберет ли мама меня?

Внезапно мне все становится ясно.

Папа понятия не имел, что может дать ей, помимо денег и власти. Он так много времени и сил тратил на заботу о ней, закрывал деньгами их проблемы, что перестал понимать, на чем строятся их отношения. Отцу казалось, что она любила его, потому что была юной, наивной и привязалась к нему из страха.

Когда мама повзрослела, стала мудрее и сильнее, что еще он мог предложить ей, кроме себя? Захочет ли она вообще его?

– Я так много раз терял ее и в итоге мог потерять навсегда. Только я не мог ее отпустить и наконец-то очнулся.

Слишком долго отец преследовал собственные интересы, даже несмотря на любовь к маме.

Но шестнадцать лет спустя она сообразила, что спасти ее может только она сама, и поэтому отпустила его. Если он вернется за ней – так тому и быть. Если не вернется – жизнь продолжится дальше.

Хотя я не уверена, что мамин план отдать мне книгу сработал. Я все равно буду допускать ошибки, желать того, что мне во вред. Это само собой разумеется. В конце концов, человеческая натура несовершенна.

Но сегодня я усвоила одно: жизнь проходит быстро. Не успею я оглянуться, как мне будет сорок. Я не хочу проснуться в пятьдесят восемь с сожалениями.

Глубоко вздохнув, смотрю на него и говорю:

– Папа, я отвратительно играю в футбол, ненавижу фортепиано и не хочу быть адвокатом или доктором. Не хочу всего, чего ты хочешь для меня.

Прищурившись, он напрягается.

– Куинн, если дело в Нотр-Даме…

– Я хочу учиться в Нотр-Даме, – перебиваю его. – Думаю, это именно тот колледж, который мне нужен.

Папа немного расслабляется.

– Хорошо.

– И я согласна пройти несколько летних курсов дома – это хорошая идея. Может, тогда я смогу получить диплом раньше.

Папа кивает, по-прежнему нервничая в ожидании плохих новостей.

– Я рад… что ты так думаешь. Но почему у меня такое чувство, будто ты сейчас скажешь, что встретила мальчика и забеременела?

Я покусываю губы. Была не была.

– Помнишь принадлежащий тебе участок на Хай-стрит? – спрашиваю я. – Старую пекарню на углу Саттон?

– Да, – отвечает он нерешительно. – Я купил его несколько лет назад. Он выгодно расположен, так что я не мог упустить такую возможность. А что?

Задержав дыхание, я произношу, не дав себе опомниться:

– Я хочу, чтобы ты продал мне эту собственность.

Отец отшатывается назад с таким видом, словно я заговорила на другом языке.

– Позволь мне объяснить, – спешу добавить, подняв руку.

– Я всю свою жизнь была тем или иным образом занята и понимаю, что все, чего ты хочешь для меня, продиктовано любовью. Я понятия не имела, чем хочу заниматься, поэтому соглашалась с твоим выбором: репетиторами, дополнительными занятиями, уроками танцев, гимнастикой, плаванием, летними волонтерскими проектами в тропических лесах… – Произнося каждый пункт, я загибаю палец. – Занималась этими хобби, потому что предпочитала занятость бездействию. По крайней мере, мне так казалось. Если бы перестала, у меня бы появилось время подумать. – Пытаясь донести свою точку зрения, я говорю тише. – Я никогда не мечтаю, пап. Ничего не жду с нетерпением, потому что все эти занятия не являются моей страстью. Продай мне магазин. Дай мне новый летний проект и посмотри, что я смогу сделать.

– Ты хочешь открыть бизнес? – интересуется он. – В семнадцать лет?

– Летний бизнес, – уточняю я. – На данный момент. И мне почти восемнадцать. Обещаю: не буду отвлекаться. Я отдаю себе отчет, что колледж важен, и учебу не брошу. Но мне действительно хочется открыть свое дело.

– Это не кукольный домик, Куинн, – папа взволнованно смеется, – а здание с налогами на собственность, санитарным контролем, проверками техники безопасности, проблемной канализацией и…

– И я справлюсь. Я умею собирать информацию, планировать, решать проблемы. У меня получится. Этот проект не станет твоей головной болью.

Он качает головой, закрыв глаза.

– Куинн…

– Папа, пожалуйста, – настаиваю я. – Я в восторге от этой идеи. Мне не терпится начать. – Подавшись вперед, шутливо замечаю: – Ведь есть способы проводить время и похуже, не правда ли? Если я буду увлечена работой все лето, не смогу встречаться с мальчиками.

Закатив глаза, отец ставит стакан на стол, возле хрустальной вазочки с дорогим мармеладом.