Пламя Атлантиды

… Изматывающий зной еще не раскалил валуны мощеной мостовой и светлые стены строений, в воздухе ощущалась прохлада. Морской бриз играл волосами гордых дев Атланты, прекрасных и лучезарных в изысканных нарядах, в которых преобладал белый цвет. Никто из них не обращал ни малейшего внимания на мужчин, которые замерли на почтительном расстоянии вытянутой руки за спинами величественных и прекрасных атланток. Так повелось в империи испокон веков — даже прославленные воины, мудрецы, поэты и советники, как и сыны приближенной ко двору аристократии вынуждены были существовать в тени дочерей Криспиды, не имея большинства гражданских прав, доступных девам. К мнению знатных мужей часто прислушивались, никогда не притесняя без нужды, но любое нарушение жизненного уклада и попытка поставить себя выше любимиц Антала жестоко карались. Исключения были возможны лишь для избранного вольного спутника жизни матриарх и ее сыновей, но только тех, кто был отмечен при рождении печатью божества и получал титул «Богорожденных». Обычно это касалось близнецов либо тех мальчиков, кто во всем походил на мать, а не на отца. Но уже три века подобного не происходило — женская линия правящего рода приводила в свет исключительно величественных дочерей, а почета и славы при матриарх последним удостоился только спутник правительницы Стелинии более трех веков тому назад.

Звон мелодичного набата перекрыл гул возбужденной толпы, и в воздухе повисла тишина. Сотни взглядов тех, кто занял площадь при дворце, устремились вверх, на резные перила огромной лоджии, где вот-вот должна была появиться матриарх. Ожидание достигло своего пика, в звенящей тишине отчетливо слышался шум волн и крики чаек, до тех самых пор, пока широкие панорамные двери не распахнулись под сильными руками светлокожих хранителей дворца.

По площади пронесся восхищенный вздох, и все без исключения поднесли ладони ко лбу, а некоторые из мужчин закрыли глаза, заведомо признавая себя недостойными созерцать явление божественного создания.

Небесное светило, кажется, замерло в зените немого восхищения на миг перед тем как нерешительно коснуться золочеными перстами светлых волос прекрасной девы, ступившей на плиты лоджии, робко огладить, наполняя светом, слезы пустыни в тонкой диадеме на ее величественном челе, замереть несмелым росчерком на ее рубиновых устах и смуглых скулах, и тут же обреченным падением раненой птицы пасть на царское одеяние матриарх, чтобы сгореть, умножаясь в тысячи раз в преломлении бликов в золотых пластинах и слезах пустыни. Именно эта игра живого огня и заставила преданных граждан Атланты приложить длань к челу, дабы смягчить яркий ослепительный свет. Девы империи любовались прекрасным нарядом своей матриарх, а мужи, памятуя о своей роли, опустили глаза в брусчатку площади — им не позволялось пристально смотреть на женщину правящего рода. И все же некоторые из них незаметно бросали взгляды, пытаясь рассмотреть из-за плеч атланских дев происходящее.

Юная принцесса Ксения шести зим от роду сжимала руку матриарх, которая неспешно приблизилась к перилам, и подняла ладонь, призывая к тишине. Но ей удалось это не сразу — на лоджию грациозно вышла, даже выплыла, вторая женщина, и толпа вновь зашумела, оглядывая советницу матриарх с не меньшим восторгом. В отличие от правительницы, темноволосая красавица была облачена в черный наряд из лассирийского шелка — облегающее фигуру платье, оставившее открытыми плечи и точеную шею по последней дворцовой моде. Но вместе с тем оно не сковывало движений, словно его обладательница была готова в любой момент вступить в бой. Темные волосы красавицы были зачесаны назад, как у воительниц легиона Пантер, но эта прическа не совсем подходила к миловидному личику и огромным зеленым глазам, хотя, при более долгом взгляде можно было заметить в облике девушки черты непримиримой хищницы.

«Латима Лучезарная, уполномоченный посол», — перешептывалась толпа. Матриарх Лаэртия дождалась, когда воцарится тишина, и подняла руку, увитую золотыми браслетами до локтя. На сей раз гул и шепот прекратились, в утренней прохладе повисла невидимая, но осязаемая на уровне чувств кисея восхищения и обожания.

— Гордый народ великой Атланты, утро дарует свою благодать на восходе небесного круговорота! Улыбка Антала пускай озаряет ваш путь и впредь ниспошлет вам успех и долю великих свершений!

Матриарх славилась своим красноречием и умением вести в поэтическом ключе любые переговоры. Может, именно поэтому, все они были обречены на успех в ее исполнении. Несмотря на неописуемый восторг, вызванный сладким перезвоном ее мелодичного голоса, толпа молчала, впитывая, смакуя, восхищаясь красотой витиеватого приветствия своей правительницы, и лишь когда она закончила свою речь, по толпе прокатилась волна восхищенного ропота. Лаэртия взяла за руку Латиму, переплетя пальцы наподобие замка, и они вместе подняли сомкнутые руки вверх.