Пламя Атлантиды

Пир на этом не закончился. Когда русоволосая встала, вытирая собственные бедра отрезом шелка и как ни в чем ни бывало натянула обратно платье, ее сменила другая девушка. Старейшина восседала на троне, потягивая напиток из большого кубка, и о чем-то говорила со старшими подругами, которые окружили пьедестал, не обращая внимания на вакханалию, которая разгоралась всего в нескольких метрах.

Когда на чресла Ведикуса опустилась уже четвертая амазонка, Савичев отвернулся и закрыл глаза, не желая наблюдать за тем, как его приятеля превращают в животное. Сколько раз он смотрел порнофильмы с подобным сюжетом и, чего уж греха таить, примерял на себя роль порноактера, но в реальности это выглядело иным: жестоким, пугающим, даже омерзительным именно неприкрытым цинизмом и потребительством. Он мало чем мог помочь своему другу, разве что тем, что закрыл глаза, не желая наблюдать за его мучениями.

Но было кое-что еще, что ударило его посильнее перспективы быть следующим, кого подвергнут публичному изнасилованию: перед глазами плясали гибкие обнаженные тела безжалостных красавиц, их запрокинутые в пароксизме первобытной страсти головы с развевающимися волосами, кожа, которая казалась золотой при свете пламени, а в душе, невзирая на шок и осознание ужаса текущего положения, разгорался пожар неподконтрольного разуму вожделения, и у него был лик самых прекрасных и жестокосердечных из всех женщин, которых ему доводилось встречать прежде…

ГЛАВА 9

Ему удалось забыться подобием чуткого сна только под утро. Ночью ощутимо похолодало, холод пробирал до костей, тело требовало движения и хотя бы минимальной физической нагрузки, но в замкнутом периметре клетки возможность маневрирования была ограничена. К тому же он остерегался делать резкие движения, опасаясь привлечь внимание лесных дикарок.

За свою жизнь ему пришлось повидать многое. Сожженные и разрушенные войной города. Разорванные осколками и изрешеченные пулями тела не только солдат, но и зачастую мирных жителей. Нечеловеческие условия существования населения в засушливых районах Камбоджи и Либерии. Даже их методы допроса захваченных в бою лазутчиков и снайперов были далеки от догм Женевской конвенции. Но то, что он увидел в эту ночь, непостижимым образом потрясло даже видавшего виды майора спецназа.

Роль женщины как особая роль матери, хранительницы домашнего очага, миротворца и да, он оставался человеком строгих взглядов, услады мужских глаз, прочно угнездилась в его сознании. Он философски относился к тому, что большинство знакомых ему женщин могли бить по болевым точкам и идти к цели со сноровкой бойцов элитного подразделения, даже в Ольге его привлекла независимость и некая необузданность, свойственная большинству работников пера и диктофона.

Впервые он столкнулся с жестокостью в женском обличье, и это было совсем не дракой двух красавиц в одинаковом наряде с царапанием лица и вырыванием волос. Она не проявлялась в привычных формах капания на мозг своему мужчине, хлестких фразах, в которых лидером хит-парада оставалась формулировка, связанная с размерами его достоинства. Это была первобытная сила самых низких и одновременно ведущих инстинктов продолжения рода, и леди Древнего мира не собирались молча ожидать. Они брали все, что хотели исключительно силой, не размениваясь на уговоры или компромиссы.

Крики Ведикуса и амазонок давно утихли, оборвав эту песню праздника плоти и потери личности на самой высокой ноте. Он потерял своего новообретенного товарища из виду, возможно, его просто унесли с поляны (в том, что спаракалиец после подобного надругательства может передвигаться сам, Савичев очень сильно сомневался). Прелестные дикарки несколько успокоились после циничной, убивающей своей жестокостью вакханалии, разбрелись по поляне. Кто-то затянул песню, из которой можно было разобрать отдельные слова и выявить смысл — это было мелодичное пересказывание неизвестной легенды древней цивилизации, гласившей о том, как рожденный Богом Антал восстал против своих богов-соплеменников, устав мириться с несовершенством мира, в котором правили мужчины, потому как это был путь к разрушению и скорой погибели.

Его мудрая сестра Криспида в буквальном смысле слов заставила присмотреться к иной форме правления в смертном земном мире, вдохнув через поцелуй перворожденной матриарх Алексии свою волю, мудрость и жажду действий и перемен. Не прошло и зимы, как на месте старых развалин, уничтоженных вековыми войнами, первая амазонка возвела цветущий город; она не уповала исключительно на свои женские чары и способность достигать компромиссов в переговорах, поэтому особое внимание было уделено тщательной военной подготовке.