Пламя для дракона

«А чувство, когда ты висишь над пропастью, держась лишь на одной воле, и видишь протянутую руку, но при этом понимаешь, что любым неосторожным движением можешь утянуть спасителя за собой?»

— Все-все, поняла! — сдалась я и попятилась подальше от сонного ящера. — Больше на рожон не лезу! ДОМОЙ!

«Я буду ждать тебя завтра, Хейли, — тихо проурчал дракон, когда вокруг меня задрожали и начали стремительно расплываться стены мрачного подземелья. — Как ждал все двадцать шесть лет со дня твоего рождения»…

Я охнула и, не удержав равновесие, все-таки свалилась на злополучные табуретки. Укололась, конечно, больно ударилась, порвала перчатку на левой руке. Хотела было засыпать проклятого дракона стремительно набегающими вопросами, но спрашивать оказалось не у кого — нарисованный зверь уже ничего не слышал. Свернувшись клубком, он безмятежно спал, засунув морду под крыло. А рядом с ним, посверкивая стальными краями, лежал расстегнутый ошейник, и неопрятной грудой валялась тяжелая цепь, при виде которой я зябко передернула плечами и, недолго поразмыслив, все-таки решила не рисковать.

Глава 7

Следующим утром я впервые проснулась сама, без понуканий. И с приятным удивлением обнаружила, что чувствую себя гораздо лучше, чем накануне. Надо же. Всего одна ночь без сновидений, а какой результат…

Шустро умывшись и собравшись, я даже завтрак проглотила с аппетитом. Более того, не наелась, впервые за несколько дней. И приятно удивилась во второй раз, когда, мимолетно подумав о добавке, тут же получила в свое распоряжение второй поднос. С горячей, еще дымящейся кашей, большим куском свежего хлеба и внушительной кружкой парного молока, приведшего меня в полный восторг.

В класс я на этот раз явилась первой и уже с порога вдруг обратила внимание на некоторые детали. В частности, на недавно вымытый пол. На витающий в воздухе аромат свежей хвои. Неровно расставленные в три одинаковых ряда парты числом аж в целых девять штук, при том что учеников было всего пятеро. На два узких зарешеченных окна, при беглом взгляде на которые удавалось рассмотреть лишь громаду соседнего корпуса и медленно кружащиеся в воздухе снежинки. Семь ассиметрично повешенных полок по правую руку от входа, где цвело и пахло зеленое изобилие… уделив им всего несколько секунд своего резко обострившегося внимания, я как-то неожиданно поняла, что в горшках ласковых рук садовника ожидали целых двадцать семь видов разнообразных растений. Причем ни одного из них я прежде не видела, а разницу уловила лишь по строению листьев и форме бутонов.

Озадачившись недавно сделанными открытиями, я в некоторой растерянности поправила неровно стоящий столик, чтобы он образовал идеальную прямую с остальным рядом, и села, чувствуя себя так, будто зашла сюда в первый раз.

Все в этом классе казалось знакомым и незнакомым одновременно. Я все это раньше уже видела, но почему-то не замечала мелочей. Вот и сейчас вдруг обнаружила, что из всех парт моя была самая новая. Та, что стояла между мной и столиком лорда Риера, напротив, выглядела потертой, а на ее столешнице, в углу, куда особо не смотрят, чья-то дерзкая рука нацарапала слово «дурак», правда позабыв указать, к кому именно это относится. На спинке стула Тиссы какой-то шутник нарисовал чернилами веселую рожицу. А рядом с преподавательским столом нашелся не только стул, но и приземистый шкафчик с закрытыми на ключ стеклянными дверцами, и, оказывается, даже укрытый листьями какого-то пышного растения сундук…

Когда за спиной послышался легкий хлопок, я все в той же растерянности оглянулась и с каким-то новым чувством уставилась на подходящего паренька. Матиас шел к своему месту размашистым шагом, двигаясь между партами, как лось среди хрупких кустов. Куртка на его груди была небрежно распахнута, на лацканах висело несколько хлебных крошек, небрежно приглаженные волосы топорщились в разные стороны, а хитро прищуренные карие глаза смотрели на мир с вызовом.

Появившаяся мгновением Тисса выглядела, напротив, неловкой и затюканной. Теплый костюм явно был для нее непривычен, она без конца теребила меховой воротник и пыталась одернуть куртку, а походка девочки смотрелась столь неуверенной и даже неуклюжей, что я впервые подумала о том, что бедняжка, возможно, родилась в теплых краях и ни разу в жизни не носила ничего тяжелее сандалий. Так что тяжелые сапоги, наверное, казались ей самой неудобной обувкой на свете.

Риер и последний мальчик… кажется, его звали Иридан… появились из ТУСа с небольшим опозданием. Они вышли друг за другом, едва не столкнувшись и явно этому не обрадовавшись. Причем, если темноволосый паренек с неизвестного мне мира все еще что-то дожевывал на ходу, попутно пытаясь застегнуться, то юный лорд, как всегда, выглядел безупречно. Брюки разглажены, куртка вычищена, сапоги блестят так, что смотреть больно… волосы причесаны, пробор сделан идеально, а на породистом лице снова — выражение надменной скуки и тщательно укрываемое презрение к простолюдинам.