Пламя для дракона

Я озадаченно помолчала, а потом осторожно уточнила:

— Так ты… не настоящий дракон, что ли?

«Настоящий. Был. А сейчас — просто дух, привязанный к этой треклятой картине».

— А кто тебя к ней привязал?

У дракона недобро блеснули глаза.

«Тот, кто вызвал. Только он напрасно старался — драконы не подчиняются никому. Даже если они призрачные».

Я снова поежилась.

— И давно ты тут… э-э… сидишь?

«Давно. Но это — долгая история. Не думаю, что ты захочешь потратить все свои вопросы на нее».

— Разве у меня мало времени? — насторожилась я, исподволь рассматривая неяркие блики на серебристой чешуе.

Дракон шумно выдохнул.

«Где-то с полчаса. Дольше здесь находиться небезопасно».

— Хорошо, — сразу поверила я. — Не буду тебя искушать. Но мне все равно нужно выяснить, откуда ты узнал мое имя? И почему я так долго видела тебя во снах?

«Дракон всегда чувствует, когда рождается его Пламя. А ты — мое Пламя, Хейли. Поэтому я тебя и позвал».

— Прости, я что-то плохо сегодня соображаю…

«Рождение Пламени — как яркий росчерк искр в вечернем небе, — печально улыбнулся Рэн, подтягивая крылья ближе. — Как озарение. Вспышка… однажды ты вдруг просыпаешься и видишь перед собой Цель. Новый путь. И вступаешь на этот путь в надежде не ошибиться. С нами такое бывает лишь раз в жизни, Хейли. Но я сразу почувствовал, что в Веере появилось что-то родное. Почувствовал тебя. Ровно двадцать шесть лет и семьдесят четыре дня назад. И с тех пор искал, надеясь, что ты услышишь и все-таки придешь».

Я осторожно отступила назад, с беспокойством косясь на громадного ящера.

— Дай уточню, ты сейчас говоришь о… Всадниках? Хочешь сказать, что я и ты… и что все эти сказки — правда?!

Рэн громко фыркнул.

«Еще не хватало! Нет у меня никакого Всадника! И никогда не будет!»

— Но тогда как же…? — окончательно растерялась я. — Прости. Я совсем запуталась. И, кажется, вообще ничего не поняла.

Дракон укоризненно вздохнул, а потом приподнялся и, как вчера, с треском раскрыл чешую на груди, показав краешек своего могучего сердца. Из раны, как и тогда, дохнуло невыносимым жаром, у меня даже кожу на лице стянуло, а в ушах снова гулко застучало: тук-тук… тук-тук…

«Пламя живет здесь, — тихо сказал Рэн, когда я не выдержала и отвернулась — вид живого, ровно сокращающегося сердца был жутковатым. — И здесь…»

Кончик серебристого хвоста взметнулся в воздух и, изогнувшись гибкой змеей, ощутимо толкнул меня в грудь.

«Одно и то же Пламя. Одна и та же сила. И у меня, и у тебя. Поэтому я узнал, когда ты родилась. Поэтому ты с рождения видела меня во снах. И поэтому же смогла меня услышать».

Я еще беспокойнее покосилась на зияющую рану в груди дракона и пробормотала:

— Сперва я не слышала — только видела и не знала, что и подумать. Боялась, с ума схожу. Но поначалу было еще терпимо. А уже здесь… я поэтому стала слышать твой голос? Да и вообще… как ты мог знать, что меня забросит именно сюда?!

«Я не знал, — усмехнулся дракон, и его сердце забилось еще громче. — Но я дал тебе подсказку. Звездная тропа — упрямая вещь и редко открывается туда, куда надо. Но если в момент открытия о чем-то долго и напряженно думать…»

Я метнула на него недовольный взгляд.

— Да уж! Ты хорошо постарался, чтобы я о тебе не забыла! Как вспомню, так вздрогну!

«Извини, — тут же утихло сердце. — Я почти утратил надежду».

— Закрой ее, ладно? — попросила я, нервно покосившись на рану. — Мне не по себе. И я все равно не понимаю, почему ты считаешь, что часть этого Пламени — моя.

«Я могу с тобой говорить — этого достаточно. Я слышу твои мысли, чувствую твою растерянность… ты — такая же часть меня, как лапа или, к примеру, хвост»…

— И ничего я не хвост!

«Хорошо. Не хвост, так крылья. Так тебе больше нравится? — с едва уловимой насмешкой спросил дракон. — У нас есть легенда о том, что Творец, когда создавал мир, из всех существ первым вылепил из звездной пыли именно дракона. И вдохнул в него частичку своей души, которую мы называем Пламенем. Он дал тому дракону все — силу, чтобы без устали рассекать воздух, скорость, чтобы ничто не смогло его догнать, упорство, чтобы он смог бороться с ветрами, и мудрость, чтобы огибать скалы, которые могли вырасти на его пути… и не было могущественнее создания на свете, чем первый сотворенный дракон. И не было для него ни преград, ни угрозы. Все было подвластно этому могучему созданию. Не было у него лишь одного — цели. И вот однажды дракон спросил у своего создателя: „Зачем ты создал меня таким совершенным? К чему мне стремиться, если уже есть все, что можно пожелать? К чему рваться ввысь, если все вершины давно покорены? В чем смысл?“… И тогда Творец взял и вынул из дракона Пламя, а затем разрубил его на две части. Одну вернул обратно, а другую забросил далеко-далеко… и сказал: „Теперь у тебя есть смысл. Найдешь его — снова станешь цельным“. С тех пор драконы и бродят по Вееру в поисках кусочка потерянного Пламени. С тех пор и ждут, когда в одном из миров загорится частичка души Творца. Подходящая именно для него. Единственная. Та, ради которой каждый из нас пойдет на все».