Пламя его души

оказалось, что она основывается на недоразумении, возникшем оттого, что, согласно

распространенному предрассудку, явления принимались за вещи сами по себе и затем

выставлялось требование абсолютной полноты их синтеза в той или другой форме (которая, однако, и в той и в другой форме одинаково была невозможна), чего, однако, вовсе нельзя

ожидать от явлений. Следовательно, в этом случае не было никакого действительного

противоречия разума с самим собой в утверждениях ряд явлений, которые даны сами по

себе, имеет абсолютно первое начало и этот ряд существует абсолютно и сам по себе, без

всякого начала; действительно, оба положения совместимы, так как явления по своему

существованию (как явления) сами по себе суть ничто, т. е. суть нечто противоречивое, и

потому допущение их, естественно, влечет за собой противоречивые выводы.

Но мы не можем ссылаться на подобное недоразумение и таким образом улаживать спор

разума, когда, например, теист утверждает, что высшая сущность есть, а атеист -что высшей

сущности нет, или если в психологии одни утверждают, что все мыслящее обладает

абсолютным постоянным единством, следовательно, отличается от всякого преходящего

материального единства, а другие утверждают, наоборот, что душа не есть нематериальное

единство и не может быть изъята из сферы бренного. Действительно, в этих случаях

предмет обсуждения свободен от всего постороннего, противоречащего его природе, и

рассудок имеет здесь дело только с вещами самими по себе, а не с явлениями.

Следовательно, здесь должно было бы быть настоящее противоречие, если бы только

чистый разум мог найти в пользу отрицания нечто близкое основанию утверждения; в

самом деле, что касается критики доводов догматического утверждения, то она может быть

допущена без отказа от этих положений, так как все же в их пользу говорят интересы

разума, между тем как противник не может сослаться на эти интересы.

Выдающиеся и вдумчивые люди (например, Зульцер), чувствуя слабость прежних

доказательств, часто выражали надежду, что со временем будут еще изобретены очевидные

демонстрации двух кардинальных положений нашего чистого разума: есть Бог, есть

загробная жизнь. Я с этим не согласен, скорее я уверен, что этого никогда не случится.

Действительно, откуда бы взял разум основания для таких синтетических утверждений, которые не касаются предметов опыта и его внутренней возможности? Но с другой

стороны, аподиктически достоверно, что нет и не будет человека, который мог бы

высказать противоположные утверждения с какой-либо вероятностью, а тем более

догматически. Действительно, так как он мог бы доказать это только с помощью чистого

разума, то он должен был бы взять на себя задачу доказать, что высшая сущность и

мыслящий в нас субъект как чистая мысль (Intelligenz) невозможны. Но откуда же он брал

бы знания, которые дали бы ему право судить таким образом, синтетически, о вещах за

пределами всякого возможного опыта? Поэтому мы можем не беспокоиться, что кто-то

когда-то докажет нам противоположное; следовательно, нам вовсе не нужно придумывать

искусные доказательства, и мы всегда можем принять те положения, которые вполне

согласуются со спекулятивным интересом нашего разума в эмпирическом применении и, сверх того, служат единственным средством для соединения его с практическим интересом.

Для противника (которого следует рассматривать здесь не только как критика) у нас всегда

в запасе поп liquet, которое неизбежно должно сбить его с юлку, тогда как мы не мешаем

ему обратить это замечание против нас, так как у нас в резерве всегда есть субъективная

максима разума, которой недостает противнику, и под ее защитой мы можем спокойно и

равнодушно смотреть на все его холостые выстрелы.

Таким образом, собственно, никакой антитетики чистого разума нет. Действительно, единственной ареной борьбы могла бы быть для него чистая теология и чистая психология; но эта почва не удерживает ни одного ратника в полной амуниции и с оружием, которого

следовало бы бояться. Он может выступать только с насмешками и хвастовством, которые

можно осмеять как детскую забаву. Это утешительное наблюдение вновь дает мужество

разуму; иначе на что же он мог бы полагаться, если бы, призванный один устранять все

заблуждения, он сам в себе был раздвоен, не имея надежды на мир и спокойное обладание

[истиной]?

Все устроенное самой природой пригодно для какой-нибудь цели. Даже яды служат для

того, чтобы преодолевать другие яды, зарождающиеся в самих соках нашего тела, и потому

должны находиться в полной коллекции лекарственных средств (в аптеке). Возражения

против уверенности и самомнения нашего чисто спекулятивного разума даны самой