Пламя Этерны

– Да, считается, что сперва появились они, потом – Цитадель и Кольца, и уже последними Великие башни…

Они шли и разговаривали о древних Гальтарах и их неприступных стенах-кольцах, не сложенных из камней, а словно бы выросших из земли. Эрнани рассказывал о Цитадели, в которой живут эории, и о подземных лабиринтах. Диамни пытался понять, для чего нижний город разделен на четыре части стенами не менее толстыми и высокими чем внешнее Кольцо, так что попасть из города Ветров в город Молний можно лишь пройдя по внешнему или внутреннему Кольцу, и то не напрямую. Мастер и эпиарх гадали, кому могли понадобиться башни без входа и выхода и что означают символы, выбитые на оседлавших вершину холма обелисках. Они говорили обо всем, но не о том, что неотвратимо приближалось. Ринальди исчез, и его позор ляжет на плечи Эридани, Дом Ветров не простит анаксу бегства насильника.

8 Эпиарх

На четырех пологих лестницах, ведших на вершину холма, стояли стражи в анаксианских цветах, а ближе к вершине на круговой террасе ждали главы Домов Молний и Скал. Энио Марикьяре в алом, расшитым золотыми зигзагами плаще казался недоумевающим и расстроенным, пожилой Повелитель Скал угрюмо смотрел в землю.

– Странное дело, – Диамни, как мог, пытался отвлечь своего ученика от дурных мыслей, и Эрнани был ему за это благодарен, – как все смешалось! Некогда детей Астрапа узнавали по черным глазам при очень светлых волосах, а у Повелителей Скал были серые глаза и темные волосы, а что теперь? Марикьяре темноглаз и темноволос, старик Надорэа рус, а ты похож на потомка Унда куда больше нынешнего главы́ Дома Волн.

О Повелителях Ветров не было сказано ни слова. Диамни не сомневался в вине Ринальди и не желал бередить рану, но Эрнани Ракан должен драться до конца. Он станет говорить и о Доме Ветров, и о брате, который, как всегда, проспал, но вот-вот примчится.

– Ну ты же знаешь, – главное, не молчать, не молчать и не коситься в сторону обелиска Анэма, откуда должна появиться Беатриса. – Раканы пошли во всех Ушедших вместе и ни в кого в отдельности. И друг на друга мы тоже не походим. Ринальди достались лицо Астрапа и глаза Унда, Анэсти лицом удался в Унда, а статью – в Лита и при этом был голубоглаз. Эридани – вылитый Анэм, как его рисуют, зато про Лорио даже не скажешь, что он эорий, хотя его мать приходилась сестрой нашему деду. Впрочем, откуда нам знать, какими были Абвении на самом деле? Ринальди говорил…

– Я много чего говорил. – Ринальди Ракан в придворной одежде стоял за спиной Эрнани и улыбался, светлые волосы наследника украшала церемониальная диадема, но в руках эпиарх держал ветку сирени.

– Рино! – Эрнани не находил слов. – Ты… ты тут?!

– А где ж мне еще быть? – удивился братец, помахивая своей веткой. – Здравствуй, мастер. Ты собрался все это… изобразить?

– Я…

– Я заходил к тебе ночью… – не выдержал Эрнани. – Тебя не было. Никого не было.

– Я выходил в город, захотелось развеяться после вчерашнего. А ты, никак, вообразил, что я удрал?

– Что ты… Я…

– Так ты или я? – Ринальди отбросил цветок. – Ты уж сделай милость, определись.

– Да, – еле слышно произнес Эрнани, – я так подумал. Эридани убрал стражников, перенес испытание на утро… и потом эти свидетели… и собака.

– Сколько раз можно говорить, что это не Гиндо! А хоть бы и он. Бедняга пропал полгода назад, мало ли в чьих руках он мог оказаться… Как бы то ни было, мне жаль Лорио, хорошенький подарочек его ожидает!

«Хорошенький подарочек…» Борраска не переживет измены жены. Неужели Рино не виновен? Похоже на то, виновные так себя не ведут.

– Извини, я думал…

– Это признак благородного происхождения, братец, – пожал плечами Ринальди. – Мы, эории, склонны верить любой гадости, сказанной о другом, но ужасно обижаемся, когда в гадостях обвиняют нас. О, а вот и обвинительница! Сегодня она выглядит получше. Все-таки некоторым женщинам лучше не раздеваться.

Беатриса Борраска в сопровождении родичей Лорио поднялась на террасу, не приняв ничьей помощи. Широкое, без пояса, закрытое платье цветов Дома Ветра – синего с белым – усугубляло и без того запредельную бледность женщины. Льняные волосы Беатрисы были убраны в серебристую сетку, это было единственным украшением, которое она себе позволила. Обведенные темными кругами глаза эории смотрели куда-то вверх – то ли на обелиск Анэма, то ли в небо. Не верилось, что эта измученная девочка могла обнаженной, с растрепанными волосами пройти через весь город и потребовать суда над насильником. И еще меньше верилось, что она способна солгать. Неужели и впрямь эсператисты? Решили отомстить за своего проповедника или опозорить полководца, разбившего принявшего новую веру самозванца? Но теперь Беатрисе ничего не грозит, почему бы ей не сказать правду?

Магии анакса хватит на то, чтоб защитить одну-единственную эорию, а Лорио предпочел бы, чтоб его жену обесчестили враги, а не эпиарх, которого он учил владеть мечом. Если, конечно, здесь можно говорить о предпочтении…