Пламя Этерны

В комнатах Ринальди было темно, тихо и пусто, и Эрнани подумалось, что если брат виновен, его уже нет ни в Цитадели, ни в Гальтарах. Юноша все же прошелся молчаливой анфиладой. Брат с детства любил зеркала, это и впрямь было красиво, но сейчас глядящие друг на друга глубокие стекла производили жуткое впечатление. Эпиарху казалось, что он стоит на перекрестье ведущих в бесконечность коридоров, по которым в никуда бредут темные фигуры со свечками. Это было страшно, юноша чувствовал на себе чьи-то взгляды, за его плечом стоял некто молчаливый и недобрый. Убеждать себя, что все дело в обычном страхе человека перед ночью и неизбежностью, становилось все труднее, слишком сильным было ощущение чужого присутствия в молчаливых, словно бы вымерших комнатах. Рино бежал, осталась пустота и что-то, чему нет названия.

Юноша как мог быстро поковылял назад, туда, где был свет и живые люди, а не полные призраков зеркала. В своих комнатах ему стало стыдно – мало того что он уродился калекой, он еще и трус! Испугаться тишины и повешенных друг против друга освинцованных стекол, мимо которых проходил десятки раз. В безлюдности покоев эпиарха не было ничего загадочного, просто Эридани снял стражу, давая брату шанс на спасение. Золотые Земли велики, но за проливом лежат Багряные; там иные законы и иная жизнь. Черноглазые белобрысые мориски ценят в других не честь, а дерзость, силу и смелость, Рино с ними поладит, возможно, даже отыщет своего побратима. Теперь беглецами стали оба…

Когда совет эориев, поддержав требование Дома Скал, повелел убрать с Горусской арки имя Чезаре Марикьяре, Ринальди впал в неистовство. Эридани как-то унял эпиарха-наследника, но каменотесам пришлось сбивать с красного мрамора еще и имя Ринальди Ракана. Как же анакс с наследником тогда орали друг на друга. Рино кричал, что уже сделанное принадлежит тем, кто делал, Эридани не желал марать победы подлостями хоть бы и победителей. Борраска согласился с анаксом, и на арке осталось одно имя из трех, имя стратега Лорио. Не из той ли размолвки вырос нынешний кошмар? Эрнани всем сердцем желал, чтобы брат оправдался, но на это почти не надеялся. Как и Эридани, иначе б анакс не отложил испытание до утра. За ночь можно уехать далеко, а незаметно выбираться из Цитадели Рино умел.

Эпиарх подошел к заваленному свитками и рисунками столу и столкнулся со взглядом Владыки Молний, Осени и Заката – взглядом Ринальди. Брат не счел нужным и возможным зайти попрощаться, видимо, не желал неизбежных разговоров о Беатрисе. Но как он мог так поступить с женщиной? С супругой человека, на мече которого держится анаксия? Без Лорио Золотая Анаксия уже бы раскололась, или Эридани пришлось бы призвать Зверя. Если только это в его власти… Слова Ринальди о силе Раканов слишком походили на правду. Эрнани взял набросок и поднес к глазам – неужели они больше никогда не увидятся? Вечная разлука с живым страшнее прощания с мертвым. Юноша находил поступок брата гнусным, но был слишком к нему привязан, чтобы желать торжества справедливости. Окажись на месте Рино любой другой эорий, Эрнани без колебаний требовал бы для него самой страшной кары, но Ринальди! Младший из братьев Раканов так и просидел до утра, то вновь и вновь вглядываясь в дерзкое смеющееся лицо, то пытаясь читать о войне собак и кошек, но книга жгла руки и больше не смешила.

Неужели брату так нравится поэма Номиритана потому, что кошачий повелитель Леофо́р Змеехвостый говорит то, что Рино думает? Кот издевался над собачьей верностью и честью, думал лишь о кошках и войнах, устраивал подлые каверзы всем, кто его чем-то задевал. Леофор заманил в охотничий капкан отказавшую ему в любви лисицу, овладел ею, а на ее лиса навел охотников. Эрнани стало стыдно, когда он вспомнил, как они с Ринальди смеялись над этой сценой, но разве брат поступил с Беатрисой иначе?

Юноша оттолкнул вдруг ставшую отвратительной поэму. Эридани прав, ее нужно запретить. И все-таки хорошо, что Ринальди спасся! Может быть, в дальних краях он изменится к лучшему… Эпиарх взглянул в окно, потом на песочные часы. Пора собираться! Главное, не подать виду, что он знает об исчезновении брата. Ринальди вечно опаздывает на церемонии, нужно тянуть, уговаривать подождать. Чем позже будет послана погоня, тем больше шансов у беглеца уйти. Эрнани, как мог, быстро переоделся – он терпеть не мог подпускать к себе слуг – и послал за мастером Коро, чья помощь не унижала. Художник появился очень быстро, наверное, тоже не спал. Диамни казался смущенным, и эпиарх понимал почему – учитель не любил Ринальди и не скрывал этого, но, когда его опасения подтвердились столь чудовищным образом, почувствовал себя предвестником несчастья.

– Только не говори, что тебе очень жаль, – Эрнани постарался улыбнуться, – просто помоги добраться до места.

– Охотно, мой эпи… – художник прервал себя на полуслове, – разумеется, Эрнани, я помогу. Мне давно хотелось рассмотреть обелиски вблизи, а потом зарисовать. Это очень древнее место.