Пламя Этерны

Изменились и сами мечи, теперь они казались отлитыми из золота, и лишь на остриях клинков к золотому свечению примешивалось багровое, вызывая в памяти то ли кровь, то ли отблески немеркнущего Заката, в который ушли создатели Кэртианы. Эридани поднял жезл и с силой вогнал в плиту у своих ног. Металлический стержень вошел в камень, словно в масло, полыхнул вделанный в рукоять лиловый камень, и к нему устремились сорвавшиеся с клинков багровые лучи. Эрнани сморгнул и не заметил, как из них возникла кровавая дорожка, протянувшаяся от ног анакса к лестнице.

– Женщины, – Эрнани видел лишь спину брата, а голос его был бесстрастен, – поднимитесь и пройдите Дорогой Заката.

Первой на тропу шагнула рыжеволосая красавица, Эрнани ее знал – жена одного из вассалов Молний. Луч, стекший с клинка Астрапа, и зеленое сиянье Унда окутали будущую мать нежным ореолом. Эория, несмотря на беременность, двигалась грациозно и мягко, словно закатная кошка, она вышла из Дома Волн и, хоть и славилась веселым нравом, была верна своему супругу. Вторая и третья женщины не смогли преодолеть незримый барьер – простые служанки, они ожидали детей от таких же простолюдинов, и вход на холм Абвениев был им заказан. Беатриса поднималась последней, трое ее предшественниц доказали, что Ушедшие ответили на призыв анакса, но настоящее испытание начиналось лишь теперь.

Эрнани с колотящимся сердцем следил за синей фигуркой, которой огромный живот придавал странную нелепую трогательность. Эория Борраска ступила на дрожащую пламенную дорожку, и поначалу ничего не произошло. Этого и следовало ожидать: Повелитель Ветров взял в жены деву, в которой не было крови Абвениев, однако забеременела она от эория, потому и смогла взойти на Террасу Мечей. От эория, но от кого?!

Женщина сделала шаг, второй, третий. Кто же отец? Кто?!

Четыре световых лезвия рванулись навстречу друг другу и столкнулись над головой обвинительницы, сплетясь в некое подобие венца. Багрец Лита сменила синева Анэма, а тревожная зелень Унда перетекла в осеннее Астрапово золото. Беатриса Борраска носила под сердцем дитя Ракана.

Эридани стремительным жестом вырвал жезл из камня, и все погасло. Женщина доказала свою правоту и свою невиновность. Анакс, не говоря ни слова, подхватил Эрнани под руку и повел с собой, даже не глядя на Ринальди. Младший эпиарх был ему за это благодарен, опираться на руку насильника и клятвопреступника он бы не смог.

Эридани заговорил, лишь достигнув нижней террасы.

– Ринальди, – никогда еще старший брат не казался таким вымотанным, – у тебя была целая ночь, почему же ты не…

Анакс вздохнул и, все еще не выпуская плеча Эрнани, совсем другим голосом, уверенным и властным, произнес:

– Стража, взять эпиарха-наследника. В цепи!

9 Мастер

Ринальди, как никогда прежде, походил на леопарда, обложенного охотниками, – смертельно опасный и невероятно красивый. Диамни понимал, что обуявшие его вдохновение и восторг по меньшей мере неуместны, но ничего не мог с собой поделать. Завтра ему будет жаль Эрнани, Беатрису, ее седого мужа, завтра он припомнит подробности услышанного и содрогнется от низости и злобы, до которых может опуститься человеческое существо, но это потом, а сейчас он будет рисовать, рисовать и рисовать.

Художник не отрывал взгляда от подсудимого, схватывая каждый жест, каждое выражение, каждый поворот головы. Для нового храма Лэнтиро понадобится вождь солнечных демонов, и лучшей модели не найти. Более того, в глубине души Диамни уже решился на собственную картину.

На ней будет пленный демон, стоящий перед Абвениями. Мастер Коро, как истый ученик великого Сольеги, отойдет от привычной абвениатской композиции и не станет рисовать победителей – их присутствие должно ощущаться, не более того. Единственной фигурой, выписанной в мельчайших подробностях, вплоть до выпавшей ресницы на щеке, станет Враг. Он будет злым, гордым, упрямым, ненавидящим и побежденным. Именно побежденным! Те, кто увидит картину, должны понять: с подобным, оскорбившим собственное совершенство существом все кончено раз и навсегда. Возгордившийся заслуживает своей участи, несмотря на красоту и силу. О нем можно сожалеть, но им нельзя восхищаться.

Художник рисовал, а суд шел своим чередом. Анакс устало расспрашивал хрупкую женщину в синем, что-то говорили какие-то люди, вероятно, свидетели, очень долго вещал величественный седой жрец. Ему Диамни был искренне благодарен, поскольку многословные увещевания вызвали у Ринальди смех. Как он смеялся! Художник жалел лишь о том, что не в его власти останавливать мгновение – смеющийся Враг стал бы истинным шедевром! А может, написать несколько картин, повествующих о суде Абвениев над гордыней, жестокостью, подлостью и завистью, показав, что есть вещи, которые нельзя ни прощать, ни забывать? Демон может возродиться в каждом из нас, и чтобы этого не случилось, нужно понять самые основы Зла. Жаль, равных Ринальди натурщиков не найти… Значит, нужно спешить.