Пламя и цветок

Он в нерешительности остановился на пороге каюты и оглядел жену. Тонкая ночная рубашка облегала ее тело как дымка, почти ничего не скрывая. В вырезе виднелась полная грудь. Брэндон перевел взгляд на розовые соски, прикрытые тканью, и вновь нахмурился, не сомневаясь, что сможет сдержаться и не глазеть на жену. Заметив на крышке сундука Хэзер разложенный халат, он остановился и осторожно прикоснулся к мягкому алому бархату, лаская его кончиками пальцев так, словно ткань скрывала тело Хэзер. Внезапно поняв, что делает, Брэндон отдернул руку и выругался. Он схватил халат и накинул его на плечи Хэзер. Она улыбнулась, робко поблагодарила мужа, но не стала просовывать руки в рукава или запахиваться плотнее. Брэндон ждал, нервничая и негодуя, и наконец сам стянул на груди Хэзер отвороты халата.

— Хэзер, ради Бога, — простонал он, — я не младенец, чтобы равнодушно смотреть на тебя в таком виде. Я мужчина, и это зрелище выше моих сил.

Хэзер послушно надела халат и плотно запахнула его, едва не рассмеявшись.

По мере приближения к Бермудским островам Брэндон становился все беспокойнее и постоянно проверял курс. Вместе с Мак-Тевишем они уже определили приблизительную дату прибытия в порт, но хранили ее в тайне, боясь ошибиться. Прошла уже первая неделя декабря, и матросы спорили, успеет ли «Флитвуд» прийти в порт до Рождества. Два корабля, покинувшие берега Англии раньше, должны были достичь пристани к Новому году. Если «Флитвуду» удастся опередить их, он будет первым кораблем, прибывшим из Англии в Чарльстон за последние несколько месяцев, а его груз принесет хорошую прибыль. Матросы знали, что от Бермудов до Чарльстона не более двенадцати дней пути. Таким образом, конец плавания был уже близок. В полдень восьмого декабря над кораблем разнесся голос вахтенного на марсовой площадке:

— Земля! Вижу землю!

С палубы пока еще ничего не было видно. Брэндон нетерпеливо поглядывал на часы, а когда острова отчетливо появились вдали, объявил, что плавание подходит к концу.

«Флитвуд» взял новый курс и, казалось, с удвоенной скоростью устремился вперед, пока матросы расправляли все паруса, чтобы не упустить ни единого дуновения южных ветров.

За неделю до Рождества, после полуторамесячного плавания, они вошли в Чарльстонский залив, подавая сигналы о своем приближении. Хэзер закуталась в плащ и вышла на палубу, чтобы впервые взглянуть на новую для нее землю. Сначала материк казался только синеватой полоской на горизонте, и Хэзер даже не могла определить, земля это или облака. Но по мере приближения она разглядела берег — по-видимому, корабль приближался к нему немного севернее Чарльстонского залива, и Брэндон выправил курс. Несколько миль они плыли вдоль берега, и Хэзер удалось как следует рассмотреть панораму. Из книг и чужих рассказов у нее сложилось представление, что Америка — это несколько грязных поселков, рассеянных среди заболоченных равнин. Хэзер стояла, завороженная видом чистой синей воды, бьющейся о борт корабля, и песчаных берегов, растянувшихся на многие мили. За ними возвышались огромные леса ризофор и кипариса, хлопкового дерева и дуба, простирающиеся вдаль насколько хватало глаз. Наконец в заливе глазам Хэзер предстал чудесный, застроенный белокаменными домами город, лежащий перед ней как на ладони. У берега располагался бревенчатый форт. На «Флитвуде» спустили паруса, готовясь пристать к берегу.