Пламя хаоса

– Нет, – прошептал Брандер, глубоко вздыхая. – Если к слову ее отца прислушивается восстание, то он явно не просто король, а король одного из королевства тварей, а это значит, что отец Арьи – один из нас. Она дочь одного из наших гребаных союзников, так что, что бы мы с ней ни делали, действуем осторожно. Ее убийство может вызвать больше проблем, чем мы сможем решить. Я бы предпочел не убивать дочь лидера целой армии, когда мы готовимся двинуть эту армию на ведьм.

– Это ничего не меняет. – Я не собирался отпускать Арью без боя, в этом я был уверен. – Ее отец трахнул Фрейю Гекату и тем самым приговорил Арью к смерти или тюремному заключению. Ведьмы должны умереть, но они должны умереть в пределах Девяти королевств. Если мы не найдем другого способа достичь цели, не оборвав ее жизнь, мы будем придерживаться плана – и она останется в списке смертников.

– И потерять союзника? – Киллиан нахмурился, качая головой. – Не думаю, что это самый мудрый выбор, Нокс.

– Что с тобой, Киллиан? Ты хотел ее смерти, теперь хочешь оставить ее в живых. Не может быть и того, и другого.

– Я хочу, чтобы ты не разрушал образ моей сестры, пока трахаешь эту шлюху! – рявкнул он, сжимая кулаки.

– Я рассказал тебе, как она отреагировала на мой член, чтобы показать, как она похожа на нас. Она просто, блядь, похожа на нас. Наш вид выбирает пару раз в жизни, Киллиан. Лилиана была моей парой и любовью всей моей жизни. Но она оставила меня. И оставила тебя, придурок. Она унесла с собой мой якорь, и теперь я цепляюсь за все, что могу, чтобы не превратиться в монстра, которым меня хочет видеть восстание.

Ведьмы забрали всю мою семью, чтобы вынудить нанести удар первым. Я ждал мести больше пятисот лет не для того, чтобы одна греховно-сладкая дырка изменила мои намерения. Я таки стал чудовищем, которое нужно восстанию. Ведьмы не ждали, что мы поднимемся против них, но мы это сделаем. Мы нанесем удар в самое больное место. Но Арья Геката – сильный аргумент в их арсенале. Это проблема ведьм, что у меня есть Арья в досягаемости, и она носит имя на своей хорошенькой плоти, как вы деликатно выразились. Я заявил права на их самого мощного бойца, да, я покрыл ее, и да, мне чертовски это понравилось. Вся суть в том, что сейчас она у меня, и они ничего не могут с этим поделать.

– Ты умеешь решать проблемы, разберись с этим дерьмом. Просто знай, что она гребаный враг, и постарайся помнить об этом, когда будешь ее трахать, брат, – прошипел Киллиан.

– Я прекрасно понимаю, что Арья – враг. А она, с другой стороны, понятия не имеет, кто я и что она принадлежит мне. Арья великолепна, но она молода и невинна. Я – другое дело. Я заявил на нее права, и да, она одна из них. Этого не изменить, а значит ведьмы не смогут использовать ее в этой войне. Гребаный король забрал их королеву, и ни хера они с этим не поделают. Шах и мат.

– Верно. Ты появился на арене и членом уверенно выбил сучку из ведьмовской обоймы, – усмехнулся Лор, качая светловолосой головой. – Ты не спрашивал моего совета, но все равно вот он. Забери ее туда, где ведьмы не найдут. Обрати ее на нашу сторону. Сделаешь это – и, считай, мы выиграли войну еще до того, как выступили против них.

– Не выйдет. Арья не восстанет против своей крови. Она верна, и это тоже гребаная проблема. Забрать ее не выйдет. Думаю, мы увидим, на чью сторону она встанет, когда возьмем город в осаду, – пробормотал я, растирая глаза.

Я внимательно изучал Киллиана, пока не понял, что не могу больше вспомнить лицо Лилианы. Остался лишь призрачный образ, и когда я пытался его рассмотреть, он превращался в Арью. Там, где меня когда-то преследовали сияющие глаза Лилианы, их заменили глаза Арьи. Там, где Лилиана являлась мне в кошмарах, теперь мне снились сладкие звуки, которые издавала подо мной Арья. Раньше я жаждал смеха Лилианы, но теперь я жаждал вкуса губ Арьи, того, как она склоняет голову вбок, напряженно раздумывая, а потом закусывает эту чертову сексуальную нижнюю губку.

Мне приходилось быть нежным с Лилианой, осторожным с ее хрупким телом, но не с Арьей. Я объявил Арье войну в постели, а она взяла и согласилась. Она рычала, требуя большего, мурлыкала, когда я становился тверже, еще до того, как ее поглотило пламя. Так вел себя мой вид, но у нее все было жестче, и будь я проклят, если бы не заурчал в ответ. Я пытался убедить себя, что действовал для защиты наших планов, но мурлыканье этой маленькой твари задевало внутри меня какую-то струну.

Лилиана никогда не мурлыкала, а когда урчал я, делал это не инстинктивно, а не потому что хотел сам. Я поступал так для Арьи, потому что все внутри меня требовало этого. Я никогда не кусал Лилиану, но укусил ведьму и не стал залечивать укус, она справилась и сама.