Пламя хаоса

– Ты уже ему принадлежишь, Арья. В тот момент, когда ты легла в кресло и позволила ему нанести имя, ты стала его собственностью. Когда ты раздвинула ноги и кончила для него, ты скрепила гребаный договор. Ты ласкала себя, пока он ставил клеймо, и когда ты от этой неуклюжей попытки трахнуть себя саму начала кончать, он помог. Ты стонала его имя, подмахивала его языку, пока стоны не превратились в крики боли, потому что он заставлял тебя кончать без остановки. Он пил твои соки, слизывал их дочиста, прежде чем вызвать еще. Я слушала, как он стирал твои воспоминания, и ты проснулась, будто ничего не было. Но я-то знаю правду, потому что видела все своими глазами. Ему нужен был последний глоток, чтобы ты знала: он первый, кто попробовал вкус твоей склизкой дырки, блестящей от соков и слюны его великолепного языка.

– Для тебя он такого никогда не делал, да? – я уловила в голосе Регины тоску, увидела в глазах боль предательства. – Он никогда не доставлял тебе удовольствия ртом? Не приходи сюда больше со своей сраной ложью. Вон!

Меня затрясло от злости, от ее лживых слов и лживых образов, обрушившихся на голову.

В дверном проеме вдруг вырос Брандер. Он перевел взгляд с меня на Регину и ткнул пальцем за спину.

– Пошла нахер, Регина. Тебе было сказано держаться подальше.

– Почему? Потому что Нокс планирует ее трахнуть?

– Я не стану повторять, – холодно предупредил Брандер.

Регина, пристально посмотрев сперва на него, потом на меня, смяла в кулаке розу и вышла из комнаты. Я с трудом проглотила вставший в горле ком ярости. Брандер проводил Регину тяжелым взглядом и повернулся ко мне.

– Нокс умеет стирать воспоминания? – прошептала я дрожащими губами.

– Ложись спать, солнышко. Не слушай отвергнутых мегер, они живут лишь тем, что ранят милых малышек ложью.

Брандер вышел в коридор, потянув за собой дверь, чтобы ее закрыть.

Щелкнул замок. Я зажмурилась, вспоминая то утро, когда Нокс попробовал меня на вкус. Открыв глаза, я нахмурилась: он сказал, что прошло много часов, однако я не ощущала, что прошло хоть сколько-то. Я села на постель, подтянула колени к груди, обхватила их руками. Я могла бы сотворить заклинание памяти, но дом среагирует на магию, и только господу ведомо, что он со мной за это вытворит.

Я сгребла фотографии, сложила стопкой на прикроватной тумбочке, оттолкнула платье подальше и улеглась на спину. Хорошо бы заснуть, на меня сильно давили события прошедшего дня. Я помолилась про себя за сестер, помолилась, чтобы Амаре ничего не грозило, пусть она и не та, кем была. Она – моя сестра, с которой мы делили одну утробу на двоих.

Веки наливались тяжестью. Я подняла маленький осколок кристалла и улыбнулась. Регину терзала горькая обида, и она старая карга. Я мельком увидела ее истинный облик и вряд ли его скоро забуду.

Завтра мне предстояло потерять девственность с незнакомцем, во время поцелуя с которым во мне не вспыхивал огонь. Может, это все мое настроение, или я обречена, как Регина, всегда желать большего, чем мне суждено достичь. И я заснула, не обращая внимания на то, что происходило вокруг, не заботясь, что так завтра наступит быстрее, чем я хотела, – и не с тем мужчиной.

Я внезапно проснулась от присутствия в комнате и включила ночник. В углу стоял Нокс, в его темных глазах плескалось нечто первобытное. Его рубашка была залита кровью, а руки – покрыты черной слизью, что капала на пол.

– Нокс, что, черт возьми, случилось? – прошептала я, сползая с кровати, чтобы к нему приблизиться.

– Беспокоишься обо мне, ягненочек? – хрипло спросил он.

– Нет, я беспокоюсь о том, кто тебя выбесил, – пробормотала я, выдерживая пристальный взгляд Нокса.

Он скривил губы в дьявольской ухмылке.

– Какая умная девочка. Слышал, твою розу украли, поэтому принес пару флаконов взамен. Хочешь посмотреть? – осторожно спросил он, когда я вернулась к кровати и села, не сводя с него глаз.

Я молча изучала его, хмурясь и покусывая губу.

– Сейчас?

– Потеряешь эссенцию, если ждать.

– Хорошо, – быстро сказала я, вставая и поправляя ночную рубашку.

– Что за хрень на тебе? – скривился Нокс.

– Ночная рубашка?..

– Какое уродство.

– Отлично, я все равно не пыталась тебя впечатлить.

Он по-звериному фыркнул и, оттолкнувшись от стены, шагнул ближе. Я замешкалась, глядя, как он протягивает руку и срывает ткань с моего тела, холодно улыбаясь. Нокс прижал меня к себе, одновременно приникая к моим губам. Я почувствовала на его языке вкус крови, попыталась отстраниться, но он не позволил.

Его руки обхватили мое горло, перекрывая дыхательные пути, пока я изо всех сил пыталась втолкнуть воздух в легкие. И как только Нокс разжал хватку, я жадно вдохнула и почувствовала, как вместе с воздухом в горло что-то скользнуло.

– Какая же пустая трата столь красивого ротика, Арья, – Нокс усмехнулся мне в губы, и тут же в горло снова что-то толкнулось, забираясь все глубже и глубже. Оно словно ощупывало меня изнутри, искало что-то, пробовало, примеряясь, как удобнее сожрать.

Я все кричала, пока меня не встряхнуло. Я ударила, целясь выцарапать ему глаза.