Пламя Магдебурга

– Разумеется, ты никуда не поедешь, – сказал он, следя за ее лицом. – Я даже не хочу обсуждать этот вздор. В Кленхейме у тебя есть спокойное и обеспеченное будущее. В Магдебурге – если, конечно, ты сумеешь добраться туда невредимой – ты или умрешь от голода, или попадешь в солдатский бордель.

– Я лишь прошу, чтобы ты дал мне провожатых, – тихо сказала девушка. – Свою судьбу я вверяю в руки нашего милосердного Господа Иисуса Христа.

– Я не допущу, чтобы ты покинула Кленхейм.

– Ты не сможешь мне помешать. Если ты не дашь мне людей, я отправлюсь одна. Только и всего.

Грета повернулась и вышла за дверь, оставив отца одного в пустой комнате.

Глава 7

Прошло две недели – и прошло впустую. За все это время в руки им не попалось ничего стоящего. Каждый раз, когда Хойзингер заглядывал в казарму и ехидно спрашивал, удалось ли раздобыть что-нибудь, Маркус лишь коротко пожимал плечами в ответ.

Что он мог рассказать?

Один раз они подкараулили небольшую группу пеших солдат, которые, по всей видимости, отбились от своей роты. Солдаты шли по дороге и горланили похабные песни, так, что было слышно за милю. Они были сильно пьяны и не смотрели по сторонам. Перебить их оказалось легко: два аркебузных залпа, а после – заколоть раненых. Никто из людей Маркуса не пострадал, разве что Петеру насквозь пропороли куртку ножом: раненый ландскнехт ухитрился.

Когда мертвецов обыскали, Маркус едва сдержался, чтобы не выругаться. У солдат не было при себе почти ничего: только каравай хлеба, немного водки в глиняной бутыли, пара мешочков с порохом да несколько медных монет. Ну и, кроме того, оружие, сапоги, кожаные ремни.

– Нищая шваль, – брезгливо сказал Чеснок, выворачивая у мертвых карманы. – Знали бы наперед, пули б не тратили. Может, хотя бы рубахи возьмем? Недурное полотно, между прочим.

Но снимать одежду они все же побрезговали – грязный народ эти солдаты, не хватало еще подцепить от них какую-нибудь заразу.

Об этом, что ли, рассказывать Хойзингеру?

Или рассказать про тех двух бедолаг, которых они подстрелили на прошлой неделе? Это были всадники – драгуны, кирасиры или еще кто. Ехали, на свою беду, медленно, на приземистых, усталых лошаденках, которые едва переставляли тощие ноги. Может, они и не тронули бы их, но поперек седел Шлейс разглядел мешки, так что раздумывать не пришлось. Дали четыре выстрела – по два на брата, чтобы наверняка. Всадники разом повалились на землю, не пришлось даже добивать. А в мешках оказались капустные кочаны. Видно, ехали братья-драгуны, промышляли на крестьянских дворах, да ничего, кроме капусты, не раздобыли. И через ту капусту отправились к праотцам… Впрочем, драгуны оказались неплохой добычей. Конечно, ни зерна, ни денег при них не было, но ведь, с другой стороны, две аркебузы, дюжина пуль, кожаные пороховницы. И самое главное – лошади. Хоть и тощие, и костястые, а все ж таки мясо.

Но больше им на всадников не везло. Если и появлялись верховые, то целыми отрядами, по десять и больше. К таким не подступишься.

Иногда по дороге проходили крестьяне, которых война вышвырнула из родных мест. Грязные, понурые, с длинными палками в руках и обвисшими заплечными мешками, они шли, почти не переговариваясь между собой, и только вяло почесывали расхристанные, вшивые бороды.

Лишь однажды показалась вереница фургонов, пять или шесть, под охраной конных солдат. Когда дозорный сообщил о них, глаза у Маркуса сузились, а на виске забилась тонкая жилка. Он приказал людям занять места и ждать сигнала. Вот это удача, думал он, глядя на дорогу через кусты. Что в фургонах? Наверняка есть и оружие, и еды достаточно – и солонина, и хлеб, и пиво. Пять фургонов – целый солдатский обоз! Возможно, тот самый, о котором писал фон Бюрстнер. Даже если там найдется хотя бы с десяток мешков крупы – сколько семей можно будет накормить этим, а ведь десяток мешков – это самое малое… Главное – убить всадников, а дальше уповать на милость Создателя. Всадники – вот главная сила. Сколько их? Восемь, да, восемь, и еще на козлах каждого фургона сидит по двое – значит, всего полторы дюжины солдат. Не страшно – после первого же залпа их станет меньше. Они будут ошеломлены и не сразу сообразят, откуда исходит угроза, в какую сторону нужно стрелять. А им ведь еще нужно зажечь фитили, зарядить свои ружья…

Эрлих поднял вверх руку, готовясь отдать приказ. И тут фургоны вдруг остановились, всего полсотни шагов не доехав до поджидающей их засады. Из первого фургона выбралось пять человек, и из второго столько же. Потягиваясь, разминая затекшие ноги, они стали о чем-то толковать между собой, а некоторые отошли в сторону помочиться.

От досады Маркус до крови закусил губу и даже не почувствовал боли. Неважно, что лежало в этих в фургонах – главное, что в каждом из них находились солдаты. Такой кусок не проглотишь… Тихо выругавшись, он дал своим людям знак отойти назад; не хватало еще, чтобы те, на дороге, заметили их.