«Милорд Верд!
Я виноват. Во лжи и предательстве. И тем убийственнее, что виноват я в этом по отношению к вам, к человеку, которого я безмерно уважаю.
Все началось летним днем, когда я впервые увидел вашу новую экономку. Веронику… Вы же знаете, я всегда скептически относился и к самому понятию любови, и к тому, что ради нее можно совершать какие бы то ни было безумства… Можно. Оказывается, можно.
Наши встречи. Наши чувства. Я понимал, что ничего из этого не выйдет. Девочка-сирота из провинциального городка – и я, наследник древнего рода. Глупость же! Но никто из нас не боролся с собой. Да, наверное, это было и бессмысленно.
Правда, что открылась мне в один момент, была и вовсе ужасна. Вероника оказалась не просто девочкой, по воле случая оказавшейся в вашем доме. Ее отправили к вам, чтобы шпионить. Кроме того, она должна была стать вашей любовницей – и в идеале понести от вас.
Откуда я это знаю?
Вот тут и начинается история моего личного предательства.
Однажды Вероника сказала мне, что ей надо уехать в столицу. Она так нервничала, так старательно рассказывала, что необходимо докупить какую-то мелочовку по лавкам… Я не мог не заподозрить ее.
Правда, заподозрил я ее в том, что в столице у нее есть еще кто-то. И, терзаемый ревностью, я отправился вслед за ней.
Ее отчитывал какой-то мужчина. Судя по голосу, не первой молодости. Он был в гневе. Хлестнул ее по щеке, грозил убить, если она не выполнит того, за чем ее послали к вам в дом.
Вероника плакала и пыталась объяснить, что милорд даже не смотрит в ее сторону, а просто забраться к нему в постель она не может. «Милорд Верд в гневе страшен», – говорила она и выражала уверенность в том, что подобный поступок вызовет его дикую ярость. В ответ она получила еще несколько пощечин и заверение в том, что она отправится рабыней в бордель. И тогда о гневе и ярости узнает все. Пока ее не заимеют до смерти, а уж об этом ее заказчики позаботятся.
Кроме того, ей сказали, что на ней заклятие и забеременеет она с первого раза.
И я понял, что, помимо всего прочего, Вероника, скорее всего, уже беременна. Ведь мы уже были близки.
Что мне оставалось делать? Я проследил за мужчиной, который с ней разговаривал. И убил его. Безо всяких сожалений, как бешеную собаку. Дело не завели потому, что я обставил все как сердечный приступ. Все как нас учили. Потом я кинулся вслед за Вероникой. Но было уже поздно. Напуганная девочка уже оказалась в вашей постели. В ту самую ночь, когда вы вернулись пьяный, как никогда раньше.
Что я почувствовал? Ярость. Ревность. Отчаяние. Я хотел ее убить. Я хотел убить вас. Особенно за то, что вы были в бешенстве оттого, что это нежное, чистое существо отдало вам себя. Пусть не по своей воле… А вы были недовольны.
Я перехватил Веронику, когда она убегала. Я смотрел ей в глаза и не понимал, что мне делать дальше. Я проявил малодушие. Дал денег, прикрыл магически и отпустил. Я не смог выдать ее вам, понимаете… просто не смог.
Теперь она мертва. Я – предатель. А моя дочь у них.
Я прошу прощения за тот переполох, который поднял: мне необходимо было переговорить с миледи Вероникой, а просто так к ней было не подойти.
За предательство прощения не прошу – прекрасно понимаю, что и смерть не искупит этого. Все, что мне остается, – это попытаться спасти своего ребенка.
За сим и остаюсь вашим благодарным учеником.
Граф Троубридж
