Пламя над Англией

— Я знал, что с Синтией что-то происходит, — сказал полковник Норрис, который в действительности ни о чем не догадывался, но не желал выглядеть тупицей. — Только деликатность вынуждала меня молчать.

— А государственная необходимость вынуждала молчать вашу дочь, — промолвил мистер Грегори.

Слова «государственная необходимость» прозвучали весьма внушительно и, пользуясь произведенным ими впечатлением, мистер Грегори поспешно удалился. Он поскакал в Хилбери-Мелкум куда с большей радостью, чем в Уинтерборн-Хайд. Там, во всяком случае, не требовалось никакой дипломатии. Передав поводья конюху, Грегори направился в большой холл и громко потребовал видеть сэра Роберта Бэннета.

Дрожащий от волнения мистер Стаффорд, появившись в дверях, льстиво улыбнулся.

— Сэр Роберт примет вас в библиотеке, мистер Грегори, — сказал он.

Но Грегори не сдвинулся с места.

— Он примет меня здесь.

Мистер Стаффорд жестом отпустил лакея.

— Не понимаю, — начал он.

— Оставайтесь на месте и все поймете, — прервал его мистер Грегори.

Из библиотеки вышел сэр Роберт Бэннет. За ночь он не только сильно постарел, но, казалось, уменьшился в росте и объеме.

— Да? — нетвердым голосом осведомился он, в то время как за его спиной появилась мрачная физиономия Хамфри. — Чем могу служить вам, мистер Грегори?

— Ничем. Быть может, вам удастся послужить самому себе, но, видит Бог, вам придется для этого как следует потрудиться.

Хамфри Бэннет шагнул вперед, уперев руку в бок.

— Да неужели? — спросил он с презрительной усмешкой.

— Можете не сомневаться, — ответил мистер Грегори.

— Ну, и каким же образом, по-вашему, нам удастся послужить себе, мистер Грегори?

— Моля Господа денно и нощно, чтобы Робин Обри вернулся в Эбботс-Гэп таким же целым и невредимым, каким он его оставил, — заявил Грегори. — Ибо, если этого не произойдет, для всех вас было бы лучше и вовсе никогда не рождаться на свет.

С этими словами он нахлобучил шляпу и удалился, оставив на сей раз впечатление о себе как о весьма заметной личности.

Глава 26. В Эскуриале

Мистер Грегори из Лайма сильно ошибся в своих расчетах. Только в тот день, когда он сидел с Синтией в саду дома Робина, граф Джованни Фильяцци, закончив перевод итальянских кораблей к удовлетворению своего герцога и свободного города Генуи, отбыл из Лиссабона выполнять еще более трудное поручение — вести переговоры о предоставлении займа Филиппу банкирами Ломбардии141. Он пересек на пароме Тежу и заночевал в Сетубале, где некий итальянский дворянин, совершающий путешествие, попросил разрешения присоединиться к нему. Граф Фильяцци ехал в Сопровождении целой свиты дворян, пажей и слуг, а также с огромным количеством багажа, соответствующим важности его миссии. Робин сразу же затерялся в этой компании, а суета и затруднения с поисками помещения для такого множества людей не оставляли времени для приставаний к нему с вопросами, когда путешествие было прервано наступлением ночи.

Они ехали по красноватой почве, окружающий пейзаж оживляли зеленеющая молодая пшеница, оранжевые плоды на апельсиновых деревьях, рощи пробкового дуба и тени стволов гигантских эвкалиптов. Проезжая аккуратные деревеньки с белыми домиками, украшенными голубыми лентами, они останавливались перекусить и выпить бокал вина в трактирах — тускло освещенных и с низкими потолками. Но Робин почти не замечал красот природы и кипевшей вокруг жизни. Он путешествовал словно во сне, в котором надежда сменялась страхом. Ему казалось, что он поднимается по лестнице, абсолютно пустой и де имеющей конца, пробирается сквозь молчаливую толпу бродяг и нищих, вглядываясь в их лица, но не находя того, которое стремился увидеть. Лиссабон, Санта-Крус, с трудом волочащий ноги по коридору, ночь, когда он, измученный головокружением, вцепившись в решетку балкона, видел внизу, на расстоянии ста пятидесяти футов, волны, разбивающиеся о скалы, Непобедимая армада — все это ушло в прошлое, став нереальным, как образы сновидений. Если юноша иногда вспоминал об этих событиях, то лишь удивляясь, что они оставили столь незначительную страницу в книге его жизни.

Путешественники остановились на ночь в Эштремоше — маленьком городке на вершине холма, и, проскакав под проливным дождем среди оливковых деревьев, прибыли в Бадахос142. Дальнейший путь лежал через безлесные хребты, деревни утратили обаяние, присущее им в Португалии, дороги были то заболочены, то изрыты трещинами.

Следующую ночь они провели в Толедо143, а наутро, когда город остался позади, Фильяцци подозвал Робина и отъехал с ним вперед.

— Некоторое время назад, — заговорил итальянец, — я получил сообщение от нашего доброго друга, которого нам нет смысла называть по имени, что вы едете в Мадрид по личному и весьма деликатному делу.

— Совершенно верно, — ответил Робин.

— Которое вы должны выполнить как можно скорее.

— И это так.

— Я не собираюсь совать нос в ваши дела, мой юный друг, — продолжал граф. — Чем меньше я о них знаю, тем лучше. Но у меня имеется подозрение, разделяемое нашим безымянным другом, что ваша миссия требует полной тайны.