Пламя над Тереком

— За тысячу верст — точно, товарищ майор медицинской службы, а в какую сторону, на восток или на запад?

Раздался веселый смех.

Врач вскинул на лоб большие очки и пристально посмотрел в ту сторону, откуда прозвучала реплика. Да куда там! Все, кто способен смеяться, хохочут, и нельзя определить, с какой кровати было сказано.

— На востоке сидеть не будем. А на западе все непременно побываем, — сказал врач.

— Золотые слова, — подтвердил Твердохлебов.

Последний период пребывания Твердохлебова в госпитале был скрашен необычайным, прямо праздничным событием. В тайне, где-то в глубине души, у него теплилась надежда, что так оно и будет, если он останется в живых. А тем не менее это было неожиданно.

Однажды, в первой половине дня, после всяких градусников, таблеток, обхода, завтрака, в самое спокойное время, когда утихшие раны особенно дают о себе знать, пришел в палату комиссар госпиталя.

Народ приветственно зашевелился: что новенького, что интересного в газетах?

Комиссар сказал:

— Политинформацию и читку сделаю в конце. А сперва у меня важное сообщение для Твердохлебова…

И он назвал еще ряд имен людей, находившихся и в этой палате и в других.

Твердохлебов приподнялся на локте, волнение охватило его, но странное: и радостное, от предвкушения чего-то доброго, и вместе с тем болезненное, тревожное, горькое, словно непременно его должны были за что-то наказать, да только он еще никак не мог догадаться, за что именно.

— Лежи, лежи, — сказал комиссар, — и слушай внимательно. — И он прочел Ивану новое решение военного трибунала. В нем говорилось, что с Твердохлебова Ивана Ивановича, осужденного тогда-то и за то-то, проявившего храбрость и боевую сметку в таких-то боях, в результате которых он был тяжело ранен, судимость снимается.

Далее командир прочел приказ командования о представлении Твердохлебова И. И., морского пехотинца, за проявленные мужество и героизм в боях при высадке десанта у Южной Озерейки к ордену Красного Знамени.

— Поздравляю тебя от всей души, товарищ Твердохлебов, — сказал комиссар и пожал Ивану руку. — Поправляйся и шагай за наградой.

Со всех сторон раздались аплодисменты, хлопали все, кто мог, — и в ладоши, и костылями об пол, послышались поздравительные возгласы.

Когда стихло, комиссар сказал:

— Однако больше, не греши…

— Служу Советскому Союзу! — выкрикнул Иван, смущенный и радостный.

Часть вторая

Глава первая

Кесаев пристально следил за ходом быстро развивающихся событий второго года Отечественной войны.

Заправилы фашистской Германии после разгрома их полчищ под Москвой начали осуществлять специально разработанный план «Эдельвейс», по которому центр тяжести военных ударов переносится на Юг нашей страны в направлении Сталинграда и Северного Кавказа. Черноморское побережье тоже входило составной частью в этот план гитлеровского рейха.

Астана Кесаева раздражало и злило, что союзники — Англия и Америка — затягивали открытие второго фронта в Европе.

К осени огненный вал войны докатился до Терека и к горам Клухории. Под угрозой оказалась волжская твердыня.

Наши войска отстаивали каждую пядь земли в Моздокских степях и у Эльхотовских ворот, стояли насмерть под Новороссийском и вели бои, сдерживая натиск на Туапсе.

С тревогой в сердце прочитал Астан передовую статью в газете «Красная звезда», в которой говорилось, что от исхода боев на Юге зависит судьба Отечества. С горечью он следил за развивающимся наступлением врага, нащупавшего слабое место нашей обороны в районе Про-хладного, где фашистские войска нанесли танковый удар по 37-й армии, овладев Христиановским, повернули на юго-восток. Они подошли к городу Орджоникидзе и планировали 7 ноября провести здесь парад своих войск в честь завоевания ключей от Кавказа.

Но уже 19 ноября Астан радовался — прочел сообщение о разгроме ударной группировки фашистских войск у стен прославленного осетинского города Орджоникидзе.

После этого сообщения Астан Кесаев с нетерпением ждал весточки из Христиановского… Снова писал письма, снова просил помочь разыскать семью. Но ответы приходили неутешительные — сообщали, что Христиановское все еще у гитлеровцев.

В напряженном ожидании прошли декабрь и январь, пока не пришло радостное известие о разгроме и изгнании фашистских войск из районов Северного Кавказа.

Наступила весна 1943 года. Весна! Она принесла радостные и печальные вести. В Очамчири приехала сестра Астана и привезла к нему Славика. О многом она рассказала. Когда же начала рассказывать о Вале, не выдержала и разрыдалась…

Оказывается, Валя очутилась в опасном и тяжелом положении: мать и отца Астана война забросила в Туганский лес, а ее родителей — Сабановых — в лес Кора. Надо было спасать себя, помогать и тем и другим. Валя отлично выполняла обязанности связиста партизанского отряда, и отряд вел бои с врагом не вслепую.