Пламя над Тереком

Позднее, когда в наши руки попали документы штаба, была найдена закодированная радиограмма генерала Маккензена на имя полковника доктора Кюна. Ссылаясь на секретный приказ фон Клейста, Маккензен сообщал, что отныне задача ударной группы изменилась: любой ценой следует приостановить контрнаступление русских войск и организованно отойти на левый берег реки Фиагдон. Для выполнения этой задачи необходимо удерживать Гизельский рубеж до первых чисел декабря. Экономить горючее. Танки вывести на линию обороны, зарыть в землю, превратив их в артиллерийские доты. При отходе все танки без горючего сжечь или взорвать…

Организованный отход… Удерживать рубежи до первых чисел декабря… А ведь командир 13-й танковой дивизии доктор Кюн еще неделю назад заканчивал свое донесение начальству словами: «До встречи во Владикавказе!..»

С каждым часом нарастал темп наступления советских войск. С юго-востока Гизельскую группу атаковали гвардейцы полковника Глаголева, с северо-востока — части 11-го Краснознаменного корпуса, между ними на штурм шли полки чекистов…

К исходу дня 9 ноября после обмена боевой информацией и решения вопросов взаимодействия политработники наступавших частей делились сведениями о боевых подвигах героев Гизельского сражения. Имена героев становились достоянием каждого воина и всех, кто работал для фронта на заводах и фабриках города Орджоникидзе.

Капитан-лейтенант Булычев записал кратко в своем дневнике несколько боевых эпизодов.

«…Полк Орджоникидзевской дивизии закрепился на отбитой у врага первой линии траншей под Гизелью. Гитлеровцы попытались восстановить положение и скрытно выдвигались на исходный рубеж для новой, внезапной контратаки.

По цепям бойцов-чекистов прозвучал призыв: «Ни шагу назад!» Комиссар полка Алейников направился к передовым наблюдателям и был замечен гитлеровцами. Отважный воин бросился к комиссару и загородил его своим телом в тот момент, когда раздались короткие очереди. Несколько пуль хлестнули в грудь курсанта…

Отважный воин спас комиссара. Ценой своей жизни. Боевые друзья Аркадия Климашевского забросали гранатами фашистов, поднялись в атаку и полностью уничтожили их»[9].

«…Бессмертный подвиг совершил комсорг стрелкового подразделения Петр Барбашев. Он командовал отделением, в составе танкового десанта двигавшегося на штурм Гизели. Спрыгнув с танка, Барбашев метнул две гранаты по амбразуре пулеметного дзота и с возгласом: «Комсомольцы, вперед!» бросился в атаку. Но дзот вдруг ожил, и Барбашева ранило… Отделение залегло. Барбашев с трудом поднялся, сделал несколько шагов и навалился телом на амбразуру. Он спас своих товарищей и обеспечил общий успех: отделение овладело первой траншеей вражеской обороны.

Прошло несколько часов после геройской гибели Петра Барбашева. А на месте, где угасла прекрасная жизнь молодого паренька из Сибири, намертво стали гвардейцы, поклявшиеся: «Не сдадим врагу рубеж Пети Барбашева!» И эту клятву сдержали»[10].

И еще одну запись сделал Булычев в своем дневнике о подвиге и боевой смекалке казака из станицы Архонской Якова Федоровича Шапошникова.

«…До этого дня, 9 ноября, рядового гвардейца никто и не замечал: был тихим, неразговорчивым, погруженным в свои думы.

А когда в отбитом у врага блиндаже нашли обезображенный труп нашего лейтенанта Тарубарова и Яков Федорович увидел его, бойца словно подменили. И было отчего… На теле лейтенанта насчитали 23 пулевых и ножевых ранения, череп был раздроблен, лицо обожжено, пальцы рук обрублены, а на спине Тарубарова изверги каленым железом выжгли звезду…

Пришел Яков Федорович в роту и занял место на фланге в последнем окопе. И насупился, помрачнел лицом. А тут немецкие танки пошли в контратаку на штурмовую роту Бориса Серова, теснившего врага с северной окраины Гизели.

Дожидаться приказа командира Шапошников не стал. Застегнул все пуговицы на стеганке, подтянул ремень, на котором висело несколько гранат, засунул в карманы бутылки с зажигательной смесью, на секунду выпрямился — высокий, плечистый, хотя и пожилой, но крепкий воин. Танки урчали, изрыгая огонь. Казак поплотнее надвинул шапку-ушанку и пополз навстречу танкам. За Шапошниковым молча поползли и другие бойцы. Мокрый бурьян скрывал их движения.

Шапошников залег в лощине за кустарником и стал ждать, пока не приблизятся передние машины. Потом спокойно бросил под гусеницу противотанковую гранату. И еще одну. Заскрежетал, зарычал и заметался враг. Яков вытер с лица ушанкой пот и с лютой ненавистью приготовился бить по второму танку. К тому времени подоспели еще два гвардейца. И второй танк запылал. Из подбитых и горящих машин выскакивали вражеские танкисты. Только теперь обмолвился казак словом:

— За муки Тарубарова! — и автоматными очередями скосил фашистов, выскочивших из танков.

Когда гвардейцы заставили отойти другие танки, Яков Федорович все так же спокойно вернулся в свой окопчик и с аппетитом затянулся дымом махорки.

Ночью Шапошникова вызвал к себе полковник.

— Это ты, гвардеец, осмелился без приказа?

— Терпенья не хватило, товарищ гвардии полковник.