Пламя над Тереком

…8 ноября батальон Диордицы к исходу дня перерезал дорогу противника в «коридоре» под селением Майрамадаг и всю ночь на девятое укреплял круговую оборону у моста на обоих берегах реки. Утром следующего дня гвардейцы были окружены противником и отрезаны от своего тыла и штаба бригады.

Начались ожесточенные бои. Немцы, прорвавшиеся под Владикавказ, заметались. Клейст предпринял все меры, чтобы смять и истребить дерзких гвардейцев, освободить дорогу на Гизель: он бросал на майрамадагцев десятки танков и полки отборных эсэсовцев, целую дивизию румынских солдат, крушил их оборону авиабомбами и массированным огнем артиллерии… Но гвардейцы вросли в землю, и столкнуть их было не так-то просто. Майрамадаг оказался неприступной крепостью.

Батальону героев помогали держаться и отбивать атаку за атакой соседи.

Усиленный батальон Цаллагова с боем продвинулся к селению Фиагдон и, неожиданно повернув на юг, соединился с северной группой курсантов, которой командовал начальник штаба бригады майор Каравай.

Гизельский «коридор» был закрыт. Вся группировка из частей трех бригад— 10, 34 и 62-й — развернулась фронтом на запад и на северо-восток от Майрамадага.

Ударный «таран» гитлеровских войск, еще на днях угрожавший Владикавказу, оказался изолированным от баз снабжения и резервов группы армий «А».

Оставив сильный заслон на восточной окраине Гизели, противник стремился любой ценой вырваться из западни и закрепиться на подготовленном рубеже Алагир — Ардон — мост через Терек у Дарг-Коха.

Бои в районе Майрамадага измотали обескровленную бригаду Ворожищева, но теперь в нее влились свежие части 11-го корпуса с танками и артиллерией.

Капитан-лейтенант Булычев тоже прибыл к защитникам Суаргомского ущелья. И обнаружил, что от роты автоматчиков лейтенанта Мирза-Туниева мало что осталось. Братская могила на южной окраине села до сих пор не была засыпана землей. И вот теперь выдался свободный час, к могиле пришли друзья и товарищи погибших. Появился деревянный обелиск, сделанный руками Габати Тахохова и курсанта военно-морского училища Мити Черепанова.

Стояла «штормовая» погода. Сильный ветер гнул деревья, низко над землей проносились обрывки темных туч. Холодный дождь стегал по обнаженным головам воинов. Раздался залп — в сторону противника, на запад.

Булычев, прикрывая блокнот черной полой морского плаща, записывал имена павших героев Суаргома. Адъютант старший Валентин Емельяненко тихо диктовал:

— Георгий Фомичев, Николай Еремеев, парторг роты Рафаэль Хуцишвили, Ракап Газизов, Василий Поповкин…

Емельяненко продолжал диктовать. Неровные строки ложились на страницу блокнота, а дождь все хлестал по скромному обелиску, будто силился смыть имена, начертанные химическим карандашом на доске.

Нет, не смоют, не сотрут годы эти светлые имена! Пройдет немного времени, и на месте маленького памятника горцы Майрамадага воздвигнут гранитный обелиск. Его украсят якоря военно-морских училищ, бронза лавровых венков, а на белом мраморе заискрятся золотые буквы. И никого не забудут. Слава солдатская не умрет!

Гизельский разгром

В доме Габати был оборудован наблюдательный пункт командира батальона моряков-автоматчиков Березова. Габати сам помогал пробивать новые смотровые щели в стене, — теперь они были обращены на запад и север. Таскал мешки с землей на чердак.

За работой прошло немало времени. Близился вечер. Габати не жалел своего дома, даже гордился, что эти старые каменные стены послужат вместо дота. Время от времени Габати поглядывал через щель в крыше на юг, в сторону Суаргомского ущелья — там где-то были жена и внучка. Втайне подумал: отпроситься бы у командира на денек, чтобы проведать семью. Они числят Габати в мертвых. А он заявится в морском бушлате, с медалью на груди и с якорем на шапке. В руках — трофейный автомат… Габати закрыл глаза и от удовольствия покрутил головой.

— Ты чему улыбаешься? — спросил Митя Черепанов. — Пойдем печку топить. Андроник приказал.

Жизнь в батальоне автоматчиков обрела будничные черты. Старшина Сафаров через майора Клементьева раздобыл свежее теплое белье для курсантов, «пропустил» всех через импровизированную баню в каменном сарайчике. Кое-кто успел побриться. Пахло перловой кашей со свиной тушенкой. Не чета мерзлым сухарям!

Митя и Габати вошли в горницу. У маленького круглого столика на трех ножках, накрытого вместо скатерти топографической картой, стояли Ворожищев, Березов, Булычев и майор, которого Габати видел впервые.

— Придется тебе, капитан-лейтенант, погостить у нас… — говорил Ворожищев. — Бой у Гизели разгорается. Если к утру погода прояснится, противник обрушит всю авиацию на наш заслон, чтобы вырваться из мешка…