Пламя над Тереком

Из открывшегося люка стали выпрыгивать танкисты. Иван сгоряча поднял тяжелое противотанковое ружье, выстрелил и пригвоздил к земле бегущего немца. Еще двоих, почти в упор, застрелил из пистолета Берулин. А Багдасарян лежал на дне окопчика, подогнув колени и зажимая руками шею, между скрюченными пальцами текла кровь… Он боязливо посматривал на лейтенанта черными, влажными глазами и, казалось, ожидал разноса за ранение. Но лейтенант вдруг опустился на колени, вытер, размазывая грязь, свой потный лоб, наклонился и поцеловал Багдасаряна в щеку и губы. Потом расцеловал обоих братьев Остапенко и хрипло сказал:

— Молодцы! Представляю вас всех к награде…

Так стрелковая рота лейтенанта Берулина после «крещения огнем» прошла еще более страшное «крещение железом», но рубеж удержала…»

Булычев мечтал о том, чтобы при первых же контратаках добраться к морякам 34-й бригады, но пока такой возможности не было.

Капитан-лейтенант расположился в просторной землянке, рядом с Николаем Камбердиевым. Спали по очереди. В удобную минуту Булычев возвращался к своим окопным запискам. Продолговатый эллипс американской электрической свечи падал на бумагу…

«Я — у гвардейцев Диордицы. Хотел видеть Анну. Только она была среди атакующей мотопехоты, и вообще все так перемешалось, что я ничего не мог разобрать. А тут еще какой-то шальной осколок скользнул по краю левого уха. И лицо залилось кровью. Поначалу я подумал, что ранен в голову. Впопыхах какой-то здоровенный санитар быстро забинтовал мою голову личным пакетом и тут же потащил меня на пункт сбора раненых. С трудом вырвался, смыл кровь и заставил санитара прижечь ухо йодом. Рана такая, что солдату всерьез ее принимать не положено — будто кто шершавым напильником провел…

…Неотправленные письма пленных и убитых гренадеров и егерей полка «Бранденбург» и группы «Эдельвейс» подтверждали, что генерал Клейст действительно назначил парад своим войскам на площади Свободы в городе Орджоникидзе. Этим парадом фашистский генерал хотел подчеркнуть, что он торжествует, что он смеется над святыней советских людей — их праздничным днем 7 ноября, самым светлым днем в нашей жизни.

Но сыны Великого Октября не позволили надругаться над собой. И не дадут вовеки!

…В тридцати метрах от блиндажа артиллеристов и минометчиков находится превращенный в землянку подвал — «штаб-квартира» двух фронтовых знаменитостей, бронебойщиков братьев Остапенко. В течение суток они уничтожили 21 фашистский танк! Дмитрий Яковлевич — тринадцать танков, Иван Яковлевич — восемь. Такого на фронте еще не бывало.

Братьям всего по девятнадцати лет, они родились в украинской деревне Луганской области. Первое боевое крещение приняли под Моздоком. Двадцать шесть часов длился поединок Дмитрия и Ивана со стальными чудовищами, которые стремились прорваться к Архонскому шоссе. Это была последняя попытка стремительного удара фашистов на Беслан и Грозный — в обход Вла-дикавказа.

Ни один танк 13-й немецкой танковой дивизии здесь не прошел. Двадцать одна машина уничтожена бронебойщиками братьями Остапенко, девять танков — артиллеристами Камбердиева и второго орудия, прибывшего на рассвете. Около десяти танков повернули назад. Видимо, они были отозваны по радио для ликвидации опасности окружения в районе Майрамадага.

Дмитрия Яковлевича Остапенко увезли в медсанбат. Подожженный им тринадцатый танк успел сделать два прицельных выстрела осколочными снарядами по огневой позиции бронебойщика. Брат Иван и минометчик Андрюша Сепягин вынесли раненого героя в ход сообщения. Дмитрий лежал на охапке полуистлевшей соломы— окровавленный, опаленный взрывом, без шапки. Он что-то шептал своему брату запекшимися губами….

Мы проводили Дмитрия Остапенко до пункта раненых.

Я уверен, что подвиги братьев-близнецов Остапенко Родина оценит по достоинству[7].

Прошло несколько часов в ожидании боевого приказа о наступательных действиях в направлении Майрамадага. Такой приказ должен быть вот-вот; он продиктован самой обстановкой.

Меня захватывает замысел нашего командования: нанести удар противнику с тыла и отрезать его Гизельскую группировку. Вместо фашистского парада на площадях Владикавказа соединения 9-й советской армии дадут на днях в предгорьях Кавказского хребта такой «парад», после которого начнется полная катастрофа группы армий «А».

С каждым днем для меня все ясней становится оперативная обстановка. Здесь, среди войск, обращенных фронтом на запад, в огне боев рождается слава защитников Владикавказа.

Но есть и «невидимый», так называемый малый фронт, который спутал все карты немецких генералов. Наш воин, засевший в окопе внешнего обвода Владикавказского укрепленного района, справедливо считает: «Это я заставил проклятого врага бежать с поля боя. Это мои братья по оружию, сыны Украины Митя и Ваня Остапенко «нащелкали» двадцать один фашистский танк…»