Пламя над тундрой

— Вы, товарищи, действительно меня не знаете. Но я знаю вас, потому что я сам такой же рабочий человек, как и вы, и годов мне уже многовато, так что не пристало мне говорить неправду. Я привез вам правду, но правду горькую. — Новиков сделал паузу. В бараке было тихо. Кто-то не выдержал:

— Ну, что еще там?

— Сегодня колчаковский управляющий уездом Громов снизил вам оплату за тонну угля еще на три доллара.

— Что?! — выкрикнул кто-то. — На три доллара! А ты не врешь?

— Это так же верно, как то, что вы слышите меня, — снова заговорил Новиков. — Вам об этом объявят завтра.

— Да что же это такое, братцы! — Поднялся шум. Казалось, барак вот-вот рухнет от криков и ругани. Бучек с трудом добился тишины, но ее все время прерывал то один, то другой голос. Теперь его слушали не, просто с любопытством, а с надеждой, что этот неожиданно появившийся человек скажет им, что надо делать, как вернуть отнятые у них восемь долларов. Люди искали сочувствия, ждали помощи.

— Вы должны вернуть свои деньги! — громко сказал Новиков. — И не восемь долларов, а больше, потому что цены на товары тоже незаконно подняты… — Вспыхнула спичка — Новиков оборвал свою речь, отшатнулся. Кто-то хотел разглядеть его лицо, но в тот же момент крепкий кулак Бучека обрушился на человека со спичкой. Огонек погас. Человек, вскрикнув, бросился в глубь барака. Шахтеры снова зашумели, но тут же утихли. Новиков говорил все убедительнее, просто и понятно разъяснял шахтерам, что происходит. В адрес колчаковцев посыпались проклятия и угрозы.

— Да что с ними церемониться! — раздался голос Мефодия Галицкого откуда-то сверху. — Идемте в Ново-Мариинск и потребуем…

Его слова потонули в шуме. Одни поддерживали Галицкого, другие возражали, но перевес брали вторые. Послышался резкий выкрик Бучека:

— Пойдем, значит, милостыню выпрашивать? Подайте нам христа ради, верните, пожалуйста, нашу копеечку? Так, что ли? — голос его стал гневным. — Перед кем шею гнуть будете? Гордость свою шахтерскую унижать!

— За рублики и поклониться не грех, — перебил Малинкин. — Подобру-поздорову, честь честью поговорить и…

— …И накладут по шее колчаковцы, как тебе Толстая Катька, — безошибочно воспользовался проверенным приемом Бучек. Под смех и свист шахтеров он громко произнес: — Надо бастовать!

— С утра не выходим на работу! — закричали шахтеры.

— И до тех пор не возьмем в руки обушок и лопату, пока не будут нам платить по прежней расценке! — предложил Бучек.

Его слова потонули в гуле одобрения:

— Правильно! Даешь забастовку!

— Молодец Бучек! Вот это голова!

— Пусть без уголька колчаковцы попрыгают.

Но были и сомневающиеся в успехе задуманной забастовки. Побаивались расправы колчаковцев. Вспомнили Варавина. Начались споры. Но большинство поддержало Бучека. Голоса противников потонули в скандируемом шахтерами возгласе:

— Даешь забастовку! Даешь забастовку!

Новиков дождался, пока шум немного стих, и продолжал:

— Товарищи, Красная Армия идет к океану. Колчак отступает, но ему помогают интервенты, прежде всего американцы и японцы. Они мечтают захватить Дальний Восток, превратить его в свою колонию, а нас в послушных рабов!

— Ишь, чего захотели, сволочи! — кричали шахтеры. — Не выйдет!.. — кто-то густо выругался.

— Мы должны помочь Красной Армии! — закричал Бучек. Он испытывал необычайный подъем, даже восторг. Наконец-то шахтеры чувствуют свою силу. — Слушайте, товарищи, что нам надо сделать, чтобы и здесь скорее была настоящая, наша рабочая советская власть! Слушайте приехавшего товарища большевика!

В бараке стало очень тихо, и Николай Федорович заговорил.

Новиков еще долго объяснял и отвечал на различные вопросы. Его слушали внимательно, ведь впервые к ним пришел человек и говорил о том, что каждого волновало, но о чем все боялись сказать вслух. Сейчас же, словно сквозь прорванную в половодье плотину, хлынули жаркие слова, мысли и мечты о лучшей доле…

Никогда еще в бараке не было такой ночи. Провожали Новикова Бучек с товарищами. Галицкий кипел нетерпением и твердил свое:

— Чего ждать? Шахтеры готовы к восстанию. Сейчас самый раз его начинать. Всем пойти ночью в поселок и схватить колчаковцев.

— Горячая голова у вас, — заметил Николай Федорович. — Вы уверены, что все шахтеры пойдут за вами? Вот сейчас?

— Пожалуй, да, — ответил Мефодий.

— А я думаю, что нет, — убежденно проговорил Новиков. — Вот забастовка и будет проверкой — готовы ли шахтеры к более серьезным делам. — Новиков обратился к Бучеку: — Вам к утру надо в письменной форме составить требования шахтеров и выбрать комитет из нескольких человек, который будет вести переговоры с колчаковцами.

Якуб Мальсагов, молчавший весь вечер, сказал:

— Я принимал участие в двух забастовках в Америке. Одной рабочие кое-чего добились, а за другую пришлось за решеткой посидеть.

— Колчаковцы едва ли решатся на аресты, — возразил Новиков.

— Пусть только сунутся! — воскликнул Галицкий. — Мы им!..

— Вот этого и не стоит делать, — остановил его Новиков. — Не давайте ни малейшего повода для арестов. Надо собирать силы…