Пламя над тундрой

Связь по беспроволочному телеграфу работает безупречно, — продолжал Червлянский. — Держите нас в известности, не стесняйтесь, а главное, — Червлянский разомкнул руки и постучал указательным пальцем по столу, — срочно соберите все недоимки. Анадырский уезд много задолжал пушнины и денег. С ними надо потверже, пожестче. Туземцев нельзя баловать. Обратите внимание на угольные копи. К весне надо как можно больше заготовить угля. Возможно, в Ново-Мариинск приедет значительное количество судов, мы должны быть готовы обеспечить их топливом. С шахтерами не церемоньтесь. Потверже с ними, пусть работают и работают. Тут не Совдепия, а, слава тебе господи, — Россия.

Громов еще во Владивостоке понял, хотя ему этого никто прямо не сказал, что на Ново-Мариинск имеются какие-то особые виды. Слова Червлянского об угле подтверждали это. Громову хотелось узнать больше, и он спросил:

— Вы думаете, что Ново-Мариинск может стать объектом, так сказать, особого внимания? — Он незаметно наблюдал за Червлянским. — Я не совсем ясно это себе представляю и думаю, что…

— А как же? — Червлянский воспользовался небольшой паузой Громова. — Наш северо-восток может стать важным пунктом в борьбе с большевиками. — Червлянский постучал пальцем по столу: — Все зависит от положения на фронтах. Ново-Мариинск — ближайший порт к Америке. И этого нельзя недооценивать. Через него при необходимости мы сможем снабжать наши войска, создать там центр русского Дальнего Востока в союзе с американцами. Север должен навсегда остаться русским.

— Я понимаю, — наклонил голову Громов, чтобы не выдать себя. Он был несколько обижен тем, что ни Колдуэлл, ни Розанов, ни Фондерат об этом с ним не говорили, а упирали лишь на то, чтобы он помогал американским коммерсантам и не допускал там, появления большевизма. «В конечном итоге это одно и то же», — успокоил он себя и продолжал слушать управляющего. Червлянский говорил долго, поучал, а потом расстегнул портфель, достал из него бумагу и протянул ее Громову:

— Здесь вы найдете сумму, долга Анадырского уезда правительству его превосходительства адмирала Колчака. Нужно срочно погасить задолженность. Там же указана минимальная цифра угля, который надо добыть на копях. — Червлянский поднялся: — Будьте решительны и действуйте потверже, пожестче!

Отказавшись от предложенного обеда, он, сопровождаемый подполковником и Громовым, вышел из салона и быстро направился к трапу. На палубе были Струков, Толстихин и Суздалев, которые не решились войти в салон без приглашения. Червлянский торопливо пожал всем руки:

— Будьте там потверже, пожестче. — Он не уставал повторять эти слова. — Только так. Весной увидимся. Я приеду к вам с первым пароходом!

Он распрощался и спустился к поджидавшему его экипажу. Экипаж тронулся, Громов пригласил своих спутников в салон и вкратце передал содержание разговора с Червлянским. Он не считал нужным скрывать что-либо из услышанного, зачитал переданную, ему бумагу. Сумма долга, которую нужно было собрать в течение зимы, поразила всех. Толстихин покачал головой:

— Трудновато будет.

— Смотря как взяться, — усмехнулся Струков и обменялся взглядом с Суздалевым. Тот кивнул:

— Анадырский уезд богатый. Я думаю, что мы наведем там порядок и восстановим законность.

— Благодарю вас, господа, — искренне сказал Громов. — Приглашаю вас на праздничный обед. Сегодня мой день рождения.

Посыпались поздравления. Наконец все разошлись по каютам, чтобы подготовиться к обеду. В полдень «Томск» отдал швартовы и направился к выходу из Авачинской губы.

Мандриков с товарищами, осведомленные Иваном-кочегаром о том, что у Громова был управляющий Камчатской областью, гадали — о чем у них шла беседа.

Снова каюта наполнилась гулом работающей машины: стало жарко. За иллюминатором росли волны. Они лизали стекло зеленовато-белыми языками. Покачиваясь, «Томск» шел к Ново-Мариинску.

Глава седьмая

1

Учватов почти вырвал из-под рук Титова бланк. Телеграфист едва успел дописать последнее слово.

— «Томск» будет через два часа, — жирное лицо начальника радиостанции расплылось в улыбке, и он потер руки. — Наконец-то прибывает законная власть! Наши коммерсантики варят, жарят, так что со всего уезда голодные собаки и чукчи на запахи сбежались, а у самих купчишек сердечко-то подпрыгивает от страха. Хе-хе-хе! Придется кое-кому давать ответ, куда товары со склада делись, куда пушнинка… Вы не слушаете, — обиделся Учватов, видя, как Титов вновь надел наушники.

— Я товаров не брал, пушниной не торговал, — отозвался Титов. — Чего же мне волноваться? В гости приглашен не буду.

— Вот что, — Учватов сделал строгое начальственное лицо, — всем выйти на берег встречать господина Громова!

— Обязательно ли? — небрежно спросил Титов. Его выводил из себя тон начальника. — Я думаю, что…

— Меня не интересует, что вы думаете, — грубо оборвал Учватов, и лицо его побагровело. — Вы служащий государственной радиостанции и обязаны уважать представителей власти!

— Каждый раз новой! — послышался голос Фесенко. Моторист стоял в дверях, вытирая руки ветошью.