Пламя надежды

Они тоже знают о том, кто он, или просто не посчитали нужным принести ещё одно меню? Но тогда это через чур непрофессионально со стороны официанта. Чаевые я бы ему не оставила.

– Они тоже в курсе? – Я смотрю на один буклет, подвинутый ко мне, а потом на Кристофера.

Мотая головой, парень мягко улыбается.

– Не думаю. Простая человеческая наблюдательность. И СМИ.

– Какая тогда у вас отмазка от еды для нас? Вряд ли эта диета на «Кровавой Мэри» остаётся незаметной. – Начинаю листать меню, когда натыкаюсь на этот коктейль и меня передёргивает.

– Токсикофобия. Для всех у нас с Кейданом боязнь быть отравленными, – он тихо усмехается, а я выгибаю одну бровь в недоверии.

– И все верят?

– Ты забываешь, в каком месте мы работаем, Агнесс. Вряд ли для них это странность, больше походит на обязательные меры предосторожности в крупном бизнесе. Поверь, порой сверхъестественные существа – это не самое страшное, что может произойти.

– Ну… да, – соглашаюсь я, понимая, что он говорит о людях.

Сразу же вспоминается миссис Фисч и та девочка. На душе вновь становится мерзко холодно, осознавая, что, возможно, Кристоферу тоже доставалось от нелюдей.

После нескольких базовых вопросов о том, где они берут столько крови, не истребляя всё человечество, и почему спят в обычных постелях, и вообще, почему им нужен сон, и почему он не боится света, уже приносят мой заказ, а Кристофер разражается заливистым смехом, от которого у меня краснеют щёки. И он так и не ответил ни на один заданный мною вопрос.

– И почему ты не побоялся поговорить здесь, но зато на работе был так категоричен?

Он облокачивается на спинку дивана и отвечает без ехидства, подробно разжёвывая каждый ответ на мой, может казаться, даже глуповатый вопрос.

Но для кого он глупый?

Я узнала о существовании вампиров менее часа, поэтому считаю, имею право знать, врут в фильмах или нет.

– Здесь видно всех, как на ладони, и всем абсолютно всё равно, о чём мы сейчас с тобой беседуем, в то время как холдинг – самое прослушиваемое помещение в городе, которое бьёт рекорды даже рок-концертов, по слухам.

В ответ я лишь киваю и хочу задать следующий вопрос. Но он опережает и кивает на мою остывающую еду, к которой я ещё не притронулась из-за любопытства к Кристоферу. А ещё из-за полного отсутствия аппетита, что, глядя на этот сочный поджаренный стейк с молотым сверху перцем и веточкой розмарина, мой желудок заворачивается в тройной морской узел, чтобы не выплюнуть содержимое ещё вчерашнего завтрака на эту самую тарелку.

– Хорошо, давай так. Я буду рассказывать, а ты, наконец, поужинаешь? – он больше утверждает, нежели спрашивает, но я соглашаюсь, ведь для него я умираю с голоду.

Кристофер потирает идеально гладкий подбородок, явно задумываясь, с чего начать. Стоит ему посмотреть на моё плечо, как взгляд становится таким же невзрачным и безэмоциональным, как час назад.

– Говоря, что тебе угрожает смертельная опасность, я не лгал, – он нервно вздыхает. – На твоём плече метка охотника, и он не остановится, пока не заполучит твою душу.

Его руки лежат под столом, но я слышу некое похрустывание, исходящее оттуда. Только всё равно не могу сдержать усмешки от прозвучавшей версии Кристофера.

Охотник?

За душами?

Кажется, я всё ещё сплю, а этот гадкий будильник не хочет будить меня от кошмарного сна.

– Но как она там появилась? Я ничего не замечала… – всё же говорю я.

– Судя по твоему состоянию, это произошло примерно неделю назад. Простые люди их не видят, поэтому и не догадываются о своём положении.

Я хмурюсь, потому что не верю в это. Однако он начинает перечислять симптомы, и я невольно загибаю под столом пальцы на каждый совпадающий со мной. Называет тошноту, головокружение, потерю сознания, пропажу аппетита, слабость, бессонницу, галлюцинации и ночные кошмары. Он перечислил восемь основных и самых частых вестников этой метки, пять из которых совпадают со мной.

– Как… Как он это делает? – мой голос подрагивает.

– Не он. Они. У охотника есть что-то типа посыльного со стаей адских гончих, у нас его называют поводырём или высшим гончим. Его выбор – только люди. Их душами он расплачивается за «жизнь» хозяина. Чем ценнее человек при жизни, тем дороже его душа. Соответственно, её хватает намного дольше. Чтобы повесить мёртвую метку, ему нужно только прикоснуться к своей подходящей жертве, – говоря это, Кристофер хмурится.

– Так… Этот «поводырь», он человек? И как снять эту самую метку?

Отрезав кусок мяса и наткнув его на вилку ещё в начале рассказа, тот всё ещё находится там. Превратившись уже в холодную подошву, я откладываю приборы в сторону, надеясь, что отмазка с остывшим и невкусным мясом сойдёт за правду для парня напротив.

Он опускает взгляд на стол, желваки зашагали, а плечи напряглись. Проходит не менее пары минут, прежде чем Кристофер произносит эти слова, и мой мир рушится, как лавина, сошедшая с Эвереста.

– Её невозможно снять.

– Так значит… Я умру? – К горлу подкатывает горечь, отчего слова еле слышны.

Кристофер не произносит ни звука, и этим всё сказано.