Пламя пяти сердец

Все четыре дня до победы магия висела над ними, наполняя силами и даруя исцеление от ран, такое, которое могла бы даровать сила тысячи акраяр.

Мальчишки, обожженные смолой, уже к утру сняли с себя сгоревшую кожу и побежали догонять ушедший от стен бой. В тот же день, изумив лекарей, встали на ноги все раненые воины и маги, даже те, кого уже считали безнадежными — и они тоже взяли в руки оружие и отправились добивать врага в этой уже по-настоящему последней битве.

Прэйир отправился догонять зеленокожих вместе с ними. Шербера осталась помогать Олдину и другим женщинам — и ждать возвращения мужчин.

Они встретили победителей у широко раскрытых ворот, криками и песнями, в которых не было ни слова о смерти. Змеедевы снова танцевали в своих тонких одеждах и, казалось, совсем не чувствовали холода, птицы гремели железными перьями, вервес и драконы носились над городом с радостными криками.

Шербера стояла, держа Олдина за руку, и вглядывалась в толпу проходящих мимо воинов, выискивая в ней знакомые лица. Она увидела Тэррика первым и рванула к нему, но он уже сам спрыгивал с Пармена и быстрым шагом сквозь расступающийся перед ним люд шел к ним.

— Чербер. — Он только на мгновение остановился, чтобы окинуть взглядом ее наряд: красное платье под распахнутым кофзом, то самое, что он подарил ей в день, когда выбрал своей акрай, а потом оторвал ее от земли и поцеловал. — Чербер, любовь моя, война кончилась, наступил мир!

Она гладила его по волосам и плакала от радости, пока он покрывал поцелуями ее лицо и говорил слова, которые так много значили для них обоих и для всего Побережья.

— Скажи, — проговорил он глухо, задыхаясь от нахлынувших чувств так же, как она, и крепко прижимаясь губами к ее лбу. — Скажи, Чербер, ты останешься со мной, ты станешь моей женой?

— Да, — сказала она просто, и он снова поцеловал ее и целовал так долго, что вокруг стали раздаваться по-доброму насмешливые окрики и шутки.

Фир и Прэйир появились почти одновременно с разных сторон, и Шербера засмеялась, когда первый поднял ее в воздух и закружил, тоже ликующе смеясь, и прижалась ко второму с громко бьющимся сердцем, когда он заявил, что этим красным платьем она никого не обманет.

— Ты можешь сколько угодно наряжаться в эти тряпки и изображать слабую женщину, Шербера. У тебя взгляд того, кто защищает, а не того, кого нужно защищать.

Она гордо улыбнулась и схватила его за руку, следуя за идущей к главной площади толпой вместе с остальными мужчинами.

— Думаешь, мне надо было остаться в мужской одежде?

Фир, шедший рядом, ухмыльнулся, когда Прэйир буркнул «нет».

На главной площади для воинов были расставлены столы и горели ярким горячим пламенем вычищенные огневые ямы. Мясо, овощи, бульоны и всякая другая простая снедь была разложена по блюдам и разлита по чашам. В банях было много чистой воды и стоял жар, и желающие потянулись туда, чтобы смыть грязь и переодеться перед праздником, который начался у ворот и теперь перемещался сюда.

Фрейле и его самые близкие воины пировали в большом зале длинного дома, но и здесь яства были простыми, а вино — точно так же разбавленным, как и снаружи.

Впереди ждали долгие Холода. Люди Побережья должны были отметить великую победу, но лицо фрейле всегда было обращено вперед. Он всегда думал о будущем.

Шербера была усажена по правую руку от Тэррика во главе стола. По левую сидел верный Нерпер, и, обычно немногословный, сегодня он разливался соловьем, расхваливая доблесть воинов и радуясь победе. С Шерберой рядом сидел смывший боевую раскраску Фир, а чуть дальше сели Прэйир и Олдин, взгляд которого она ловила на себе сегодня все чаще.

Он не говорил, что уйдет сразу же после победы, и Шербера надеялась побыть с ним еще немного, но сердце ее знало: сколько бы времени она с ним ни провела, этого будет мало, чтобы его отпустить.

— Что ты видел, когда нас коснулся огонь? — спросила она Фира, чтобы отвлечься от грустных мыслей.

Он как раз накладывал на свое блюдо мясо, но отложил двузубец, чтобы повернуться к ней с выражением удивления на лице:

— Коснулся огонь?

— Огонь, — повторила Шербера уже не так уверенно, потому что получала такой ответ не в первый раз. Но до этого она спрашивала только бывших акраяр, и все они отвечали, что не видели и не помнят ничего с момента, как мужчины встали в круг и змеемаги запели свою песню. Но неужели ничего не видели и стоявшие за кругом мужчины? — Когда нас опалили огнем драконы. Что ты видел?

Фир продолжал смотреть на нее, когда ответил, и ответил он, тщательно подбирая слова.

— Драконы не касались вас огнем, Шербера. Змеемаги допели песню. Вас накрыл холодный белый свет, он был очень яркий и на мгновение мы все прикрыли глаза. А когда открыли, услышав треск ломающихся ворот, вы уже стояли без одежды. Вот и все.

Разочарование захлестнуло ее.

— И ты не видел... — Шербера запнулась, замолчала и, зачерпнув на кусок лепешки теплую кикру — тушеные в горшочке мелкорубленые овощи с мясом, — сунула ее в рот.

— Что я не видел? — спросил Фир, прищурившись и подозрительно на нее глядя. — Что видела ты?