Пламя Сердца Земли

И Серафима лихорадочно зашарила по карманам в поисках деревянной коробочки. На пол полетели несколько наконечников для стрел, моток бечевки, перочинный нож, полсухаря, огрызок карандаша, пилка для ногтей, две непарные пуговицы, оловянная пряжка, долька чеснока, толстый гвоздь, одинокая перчатка и свернутая в несколько раз и измятая и запачканная донельзя бумажка, на которой, не исключено, когда-то было что-то написано.

– Что это? – заинтересовался Иванушка и поднял ее.

– Не помню, – отмахнулась царевна и продолжила прочесывать карманы.

Но недолго.

– Ага!.. Нашла. Сейчас поглядим…

Она раскрыла деревянную коробочку-шкатулку, извлекла из нее маленькое круглое стеклышко и приложила к стене.

– Сейчас-сейчас-сейчас… – рассеянно приговаривала она, перемещаясь по доступному пространству стены направо-налево-вверх-вниз вместе со стеклом. – Хм… Кажется, тут у него к стене придвинут какой-то стеллаж с кучей всего стеклянного на нем, а рядом с ним что-то вроде огромного чана… Только непонятно, пустого или с чем-то… Темно там, ничего не видать… Но если урон…

– Кто это тебе писал? – донесся из-за спины угрюмый шепот супруга, и воздухе пахнуло вендеттой.

– Что?.. – не поняла она и оборвала речь на полуслове. – Кто что писал?

– Вот это. Кто писал.

– Да не знаю я, кто там что тебе писал!.. – раздраженно фыркнула она и оглянулась. – Ты вообще слушаешь, что я тебе говорю?

– Естественно. Кто тебе это писал?

– ЧТО – ЭТО?

– Записку, – любезно пояснил царевич и тут же, не дожидаясь очередного отречения, стал гневно цитировать: – «Свет моих очей моего ока свет в моем окне в моем окошке добрый день. Извиняюсь за моё своё отсутствие, но сейчас дела чрезвычайной срочности важности приковали мое внимание. Я примчусь прилечу приду появлюсь у Вас сразу, как только моя занятость позволит мне позабыть о ней без ущерба для нашего совместного будущего. Но если Вам что-либо будет срочно нужно, то, не задумываясь обращайтесь ко мне в любой момент – я всегда к вашим услугам. Если же меня не окажется в обеденном зале в месте наших постоянных встреч на месте, то, если Вас не затруднит, пошлите за мной, а сами подождите меня там, где Вам будет удобно. Постоянно думаю о Вас». Подписи нет! – закончил он на обвиняющей ноте и горящими даже в темноте от подозрений и ревности очами возмущенно уставился на супругу в ожидании ответа.

– Это?.. – наморщила она лоб, вспоминая. – Это?.. А!.. Так это же Костей писал! Удивительно, что она до сих пор сохранилась!.. А что тебя в ней так заинтересовало? И смотришь ты на меня как-то странно… К чему бы это? У тебя что – температура или косоглазие?

– Костей?.. Костей?.. Н-нет, так просто, ничего, – сконфузился, замялся Иванушка, незаметно сжал в кулаке многострадальную бумажку, сунул ее себе в карман и мысленно добавил к длиннющему списку прегрешений ненавистного царя, за которые тому придется заплатить по всей строгости, еще одно, самое главное. – Это я т-так… Всё в порядке… Просто спросил… Смотрю, бумажка какая-то… валяется… написано что-то… может, что полезное… кто ж знал… Так что там, на той стороне, ты говоришь? Ванна?

– Баня, – не веря ни единому слову благоверного, покосилась на него Серафима и подала знак отряду: – Пойдем на третий этаж, тут больно шуму будет много.

В комнате, находящейся на уровне третьего этажа, обнаружился приставленный к ближней стене стол. Остальная обстановка терялась во мраке, но она пока их и не интересовала.

– Режь, – супруга дала отмашку сосредоточенно надувшему губы Ивану, и тот осторожно повел мечом по серой штукатурке.

На ней остался глубокий след.

Но не глубже слоя самой штукатурки.

Острие меча уперлось в камень под ней, раздался скрежещущий царапающий звук… и тишина.

– Что? – прошептала Серафима, не желая признавать поражение. – На что-то наткнулся?

– Наткнулся, – нахмурился Иванушка и опустил меч. – На стену.

– Попробуй с того боку!

Хоть холодное чувство ужаса и поражения уже начало медленно заглатывать его, Иван всё же отошел на шаг влево и повторил попытку.

С тем же успехом.

– Может… может, это этаж такой неудачный? – забормотала царевна, – Давай поднимемся на четвертый!.. Или спустимся на второй – пусть там хоть все перебьется!..

– Д-давай, – деревянно кивнул Иван и отступил. – Давай на четвертый.

Но ни на четвертом, ни на пятом, ни на втором, ни на первом ничего не изменилось. Иванушка перепробовал всё: втыкал меч перпендикулярно поверхности стены, под всеми возможными и невозможными углами, пробовал резать ее медленно, быстро, просто рубить сплеча, пробовал выковыривать раствор из щелей между камнями, протыкать его, вырубать… В стороны летели искры и куски штукатурки, но стена оставалась целой и невредимой, без единой, даже малейшей, царапины, словно Костей и в свое отсутствие издевался над ними.