Пламя в тумане

В следующий раз, когда он ударил ее под коленку и сказал занять более прочную позицию, Марико намеренно прижалась к нему. Оками отпрыгнул назад, как будто язык пламени хлестнул в его сторону. Она выпрямилась, затем ухмыльнулась ему. Он моргнул. На мгновение Марико показалось, что он может улыбнуться.

– Попробуй сделать так еще раз, – сказал он опасным шепотом, – и увидишь, что случится.

– Это угроза или обещание?

В тот раз он действительно улыбнулся. Но лишь слегка. Затем Оками отступил на расстояние вытянутой руки. Без предупреждения он бросил в ее сторону деревянный меч. Марико поймала его. Но чуть не выронила.

Тренировочный меч был тяжелым, его лезвие было сделано из цельного куска дерева. Моделируя вес настоящей катаны. Его поверхность была гладкой, предназначенной для того, чтобы принять на себя всю мощь удара противника.

Марико взмахнула оружием, надеясь, что она не выглядит такой же неопытной, как себя чувствует.

– Разве мне не следует тренироваться с настоящим клинком вместо этой детской игрушки?

– Это тип меча, который используем мы все, когда не деремся в реальном бою. Он не только для детей.

Она держала клинок в воздухе одной рукой, пока ее глаза скользнули по нему.

– Ты не хочешь этого делать.

– Да ты гений, – фыркнул он. – Воистину, я бы предпочел жевать песок. – Оками подошел к ней, держа свой тренировочный меч кончиками пальцев. – Используй обе руки. Ты кто, по-твоему? Мусаси?

Марико проигнорировала насмешливое сравнение со знаменитым мечником.

– Зачем ты делаешь это, если не хочешь?

– Потому что, если я откажусь, Ранмару удивится и спросит о причине. И я не думаю, что это сослужит тебе хорошую службу, если его любопытство подтолкнет его к действию, – закончил Оками низким и резким голосом.

Когда он наклонился вперед, чтобы поправить хватку ее левой руки, его волосы упали ему на глаза, легко скользнув по ее бровям. Часть Марико хотела задержать дыхание.

Она возмутилась, глубоко вдохнув.

Глупо. Как глупо. Волки не должны пахнуть как Оками. Как теплый камень и древесный дым.

– Что ты делаешь? – резко спросил он, хотя его пальцы дрогнули над ее. – Хватит вести себя так странно.

Марико приняла стойку.

– Я и есть странная. – Она взмахнула своим тренировочным мечом. – И тебе лучше научиться ценить это.

* * *

Оками был в аду.

При первой же возможности он собирался напасть на своего лучшего друга и оставить его умирать. В конце концов, это было справедливо. Оками скорее сгниет в аду, чем признается кому-либо, что его выставили дураком.

Каждый раз, когда Оками приходилось прикасаться к ней, он обдумывал новый способ заставить главаря Черного клана заплатить.

– Стой! – рявкнул он. Воистину, эта девушка пробуждала в нем самое худшее. Заставляла его терять контроль, которым он всегда гордился. – Ты все еще неправильно держишь меч. Каждый раз, когда ты машешь им, твои руки прижимаются слишком близко друг к другу. Представь невидимую ладонь и удерживай ее между ними, иначе ты полностью потеряешь контроль над клинком.

Как вовремя – Оками читал ей лекцию о потере контроля.

Она стиснула зубы, ее глубокие карие глаза сверкнули на него, как неограненные драгоценные камни. Ее пальцы крепче сжали рукоять. Она снова подняла лезвие над головой.

– Бей, – приказал он.

Она опустила клинок, и Оками с убийственной точностью выбил его у нее из рук.

– Подними, – сказал он, лениво взмахивая мечом по дуге. Ее поджатые губы напомнили бутоны роз. Не красные. Ничего громкого и очевидного. Ярко-розовые. Нежные и теплые. Точно так же пахла и она. Как будто цвет золота мог иметь аромат.

Ярость подступила к его горлу. Если он не будет держать свои мысли под контролем, эта девушка неизбежно приведет к смерти Такэды Ранмару.

Оками вдохнул. Выдохнул. Попытался говорить мягче:

– Еще раз. На этот раз держи меч крепче. Двигайся медленнее. Более осознанно.

Он продемонстрировал сам, его деревянный меч рассек воздух со свистом. Это движение он хорошо прочувствовал. Хотя Оками ненавидел пользоваться катаной – поскольку она вызывала в памяти воспоминания, которые он хотел скорее забыть, – ему пришлось признаться себе, что он скучал по ощущению оружия в своих руках.

Повторив это движение еще десять раз, она искоса посмотрела на него.

– Сколько раз мне нужно повторить? – спросил она.

– Пока я не заключу, что ты делаешь его правильно.

Она прикусила внутреннюю сторону щеки.

– Разве я не должна учиться драться?

– Сначала научись держать меч. Если катана должна быть продолжением твоей руки, то сейчас твои руки сломаны. Ты бы стала призывать человека драться со сломанными руками?

Ее глаза устремились к небесам.

– Почему ты не носишь с собой ни одного клинка?

– Потому что я не хочу носить с собой клинки.

– Знаешь, ты довольно негибкий.

Оками чуть не рассмеялся.

– А ты нет?

– Вы уже забыли, почтенный сэнсэй? Мои руки сломаны.

В тот раз он действительно рассмеялся.

Она заколебалась на мгновение, явно обдумывая свой следующий вопрос.

– Мне говорили, что самурайский меч – это его душа. – Ее клинок поднялся над ее головой в готовности отработать движение еще раз.

Уголки губ Оками изогнулись в усмешке: