Пламя войны

В упорных работах прошло два дня. А на третий наконец-то пожаловали лехи.

Впрочем, Бергарский, верный собственной тактике, построил и укрепил лагерь, потратив еще один день на его оборудование. И только на следующий предпринял пока еще слабые — скорее ради разведки — попытки прощупать нашу оборону, нанося беспокоящие удары незначительными силами, заведомо неспособными прорваться за укрепление.

Первые два «штурма» мои воины отбили сравнительно легко: врага точными залпами отбросили стрельцы. Правда, на третий лехи пошли более крупным отрядом, в четыре сотни пикинеров, да под прикрытием сотни аркебузуров. Плотная пальба фрязей вынудила моих стрельцов искать укрытия — а как только они скрылись за валом, на штурм бросились пикинеры, фашинами забросав ров.

Однако на стене их завязали упорной схваткой мои бойцы, в частности большинство алебардщиков, чье оружие наиболее удобно в подобной схватке. И в это же время единственные ворота на валу распахнулись, и в открытый проем буквально вылетели две сотни легких всадников. Кирасиры сняли латы (все равно пули огнестрела они не выдержат), оставили пики, сохранив из вооружения лишь сабли да самопалы, — и, изобразив легкую конницу, обошли завязших в драке пикинеров. Накатывающую волну всадников встретил плотный залп аркебузуров, выбыла едва ли не четверть кавалеристов — но уцелевшие легко ворвались в стройные ряды стрелков и устроили кровавую рубку. И до того, как пикинеры развернулись к новой опасности и достигли места схватки, большинство аркебузуров погибло, а уцелевшие бежали, оставив оружие в качестве трофеев. Моя личная гвардия отступила, потеряв пятьдесят шесть человек убитыми и ранеными, но они вывезли тела всех павших товарищей! Гусары, слишком поздно брошенные Бергарским вдогонку, просто не успели, а пикинеры, безрезультатно пытаясь выручить аркебузуров, получили со стены в спину еще три залпа, оставив у лагеря не менее двух сотен павших.

В этот день вражеские атаки более не повторялись. Зато на следующий Бергарский бросил в атаку все войско.

Теплый, пряный от лесных ароматов воздух с легкими дуновениями слабого пока ветра словно ласкает кожу… Солнце начинает вовсю припекать, прогревая едва ли успевшую остыть за ночь землю.

В такую погоду хорошо бы пройтись по лугу, обильно усыпанному земляникой, собирая спелые красные плоды, ароматные, с неповторимым сладко-дурманящим вкусом. А потом — пойти на речку да половить бы рыбки, пока еще неплохо клюющей после утренней зорьки… Пропечь рыбьи тушки на углях до золотистой корочки, позавтракать — а после нырнуть в уже прогревшуюся воду да самозабвенно купаться, раз за разом ныряя в остужающую прохладу лесного озера или небольшой местной речки, что несет свои воды в Данапр-батюшку…

Но вместо этого приходится облачаться в тяжелый доспех, затягивать застежки кирасы, плотно перепоясываться толстым кожаным ремнем, служащим дополнительной защитой… Взявшись за потертую сабельную рукоять, я немного потянул ее из ножен, подставив солнцу абсолютно чистую сталь. Я ведь сам слежу за верным клинком, сам оттираю кровь после битвы, регулярно натачиваю и смазываю — и, наверное, поэтому он верой и правдой служит мне в каждом бою.

Не подведи и в этот…

Жидкая цепочка стрелков занимает весь периметр вала; за ними строятся пикинеры. Несмотря на традиции баталии, на всей протяженности рубежа обороны мне удается построить воинов лишь в три шеренги: первыми идут алебардщики, за ними построились бойцы с короткими пиками, а позади них — с длинными. У Бергарского, так же равномерно развернувшего свой отряд по всей ширине фронта, пикинеров будет побольше… Хотя они построились всего в четыре шеренги. Если по длине фронта получается под три сотни воинов, в глубину четырех шеренг выходит под тысячу двести… А ведь у Бергарского даже с учетом последних потерь должно быть не менее полутора тысяч копейщиков, если не больше… Хм, значит, на одном участке глубина построения совершенно иная, просто бойцы склонили пики, не выдавая себя. И на этом самом участке Бергарский нанесет удар стальным кулаком плотной пикинерской колонны в три-четыре сотни бойцов, легко прорвав тонкую линию моей фаланги. Так-так…

Обернувшись назад, внимательно смотрю на полторы сотни изготовившихся к бою кирасир. На этот раз тяжелые всадники облачены в доспехи и готовы как к слитному залпу, так и к таранному удару в копье. Но стоит ли разменивать свой единственный резерв на дешевых наемников? Пожалуй, что нет, «кулак» пикинеров я встречу иным способом.

Голубь от Луцика прилетел на рассвете. Четыре с половиной сотни моей легкой конницы готовы к бою и находятся в двух часах неспешного хода в тылу лехов. Как только начнется битва, я отправлю голубя обратно, с приказом атаковать, но даже если птица по каким-то причинам не достигнет воеводы, кавалерия стражей выдвинется вперед, как только заслышит залпы огнестрелов. По идее, за два часа битвы они как раз поспеют к моменту, наиболее удобному для удара в спину.