План D накануне

Л.К. рванулся в оковах, он в этот момент оказался перед сбросом воды в очень далёкий низ, но ощутил ответственность за них обоих, гнев опустился.

— Als Antwort auf meine Frage sollten Sie die Umständ beschreiben, unter denen Sie Löws Neffen getroffen haben [198].

— Nachts auf Varfolomeevskaya im Laternenlicht [199].

— Was haben sie dort vorgehabt [200]?

— Wir spazierten [201].

— Mein Kollege erzählt mir, dass es in der Nähe eine geschlossene Apotheke gab und im Schatten ein Kraiovets Sie als angeblich Toter belauscht hat. Behaupten Sie immernoch, dass Sie einfach nur spazierten [202]?

— Sie wissen sowieso alles, wieso fragen Sie dann mich [203]?

— Wir wissen nicht alles, die induktive Methode ist nicht Tasmanien, sonst glauben Sie mir, würden wir uns nicht mit so einem Trottel und Tausenfuß wie Sie treffen. Mit so einer verdammten Puppe, einer zweiten Geige für einen Verrückten wie Sie, so einem Vampir und Kannibalen, so einem Drakula Tepes wie Sie, so einem Abschaum und einer Schnecke, die von der ganzen Welt gehasst wird, dem Kot eines hirnlosen Nashorns, Schmutz auf dem Gesicht der Welt, einem Mörder des Lebens, der die Achseln des Todes leckt [204]…

За дверью послышалась возня, грохот, брань на русском, иврите и арамейском, звук удара, ещё, они ввалились, таща под руки бесчувственного переводчика, аккуратно положили в противоположный от него угол, встали вокруг тесно, толкаясь плечами, извлекли на свет хуи, собрались с мыслями и по очереди, в разное время открыли поток, кто-то двинул кулаком, он упал, все постарались направить в голову, в особенности в поддувало, чтоб потом не жаловался, он отчётливо понял, что непременно бы присоединился, даже если бы не смог выдавить из своего старческого пузыря ни капли, просто стоял бы над ним с обнажённым; со своих мест они слышали, как он сопротивляется, то и дело среди сапог мелькало его дёргавшееся сморщенное лицо, когда закончили и отряхнулись, нестройной гурьбой выволоклись, не забыв переводчика, так и не очнувшегося, он медленно стал подниматься из лужи мочи, яростно охаживая лицо рукавами.

Утро следующего дня они встретили на опушке Броницкого леса. Л.К. сидел статуей в кресле, он гонял пауков в телеге. Это продолжалось около часа, потом разбавилось выходом из чащи подпольщика, с ног до головы перемазанного грязью и лоснящимся мазутом, в относительно новых сапогах малого, однако, размера, мыски пробили пальцы в чёрных портянках, земля прочно сидела в дуле винтовки и ушах. Он не заметил их или не желал обращать внимания, медленно прошёл мимо, они тоже забыли и думать, не успел тот поравняться с телегой, Л.К. вообще, возможно, и не думал.

На кладбище подъехал к одному из памятников. Он углубился в захоронение, переписывая имена и даты в кожаный блокнот на спирали. Потом ели сухари с гороховым концентратом у могилы, которую он выбрал. На гранитной плите значилось имя: Лукiанъ Прохоровъ и годы жизни: 1830–1895. Раньше он, возможно, взревновал бы, но в восемьдесят семь спектр его чувств сильно убавил.

Покинули кладбище к полудню, Л.К. кратко ознакомился с записями, и караван ушёл на Варфоломеевскую к закрытой аптеке Рейнса. На месте он тяжело слез с козел, взятой из телеги кочергой в несколько ударов выбил широкую квадратную фанеру, вставленную в проём, подкатил его смотреть. Сам, чувствуя, что уже просто не выдерживает, убрёл поднакопить силы духа. Когда он возвратился, Л.К. знал, что Гофман в хоральной синагоге. Они нашли внутри нескольких красноармейцев, те разбирали трупы. По предъявлении бумаги позволили остаться. Сыщик начал работать по вздувшимся, перепутанным телам, указал на искомые части, их оттащили в сторону. Карманы брюк были отрезаны, в пиджаке зашиты, но пусты.

Контроль за передвижениями сэра в новом мире осуществлялся двумя унтерштурмфюрерами и одним штандартенфюрером. Лёжа под обломками, он, с того мига как пришёл в себя, слышал много новых слов, и слово «штандартенфюрер» тоже, но с трудом мог представить, как выглядит то, что оно означает. Потом то, что оно означает, отобрало у него меч и щит, добытый в завале, но оказалось не в силах отслоить доспех и даже сколько-нибудь существенно дёргать за него. По бокам сидели унтерштурмфюреры, на узком переднем кресле справа от возницы — штандартенфюрер. Они въехали в зону нескольких колец заграждений из колючей проволоки, нескольких тысяч мин, трёх дюжин наблюдательных вышек, совмещённых с пулемётными, и ещё стольких же пулемётных и зенитных точек обстрела, под защитную сетку на всём этом, в перекрестье восьмидесяти бункеров с основной частью каждого отдельного ближе к Аду.