План D накануне

Смущаясь, они прошли на свободные козлы, сели, сделали заказ. Вскоре началась заварушка, Т. выхватил револьвер и направил на шайку каких-то странных матросов, кажется, речных. У них перед глазами сразу пронеслись все съеденные за жизнь сапоги на необитаемых островах, когда первым делом суша переименовывается и исследуется столь быстро, что это провоцирует упадок моральных сил. Чёрт знает какая широта, чтобы ожидать туземцев, да и зачем им сюда; вот, надо искать зачем, теперь надежда прячется в чём-то сугубо замаскированном, перелетает параллельно маршруту моряка. В водорослях йод, в каналах выпаривается соль, если где-то под песком люк в тайник контрабандистов, то это вообще сродни билету на трансатлантику. Скалы на юге загажены бакланами и взрыты колючками, зародившимися где-то глубоко внутри, солнце будет жечь всех одинаково, но он-то к этому не готов. Сидит в тени, переползает спиной к стволу вслед за ней, пить хочется невероятно, как и подавить апатию, осаживать отчаяние на подходах, оно уже там, прибывает вместе с приливом на 360 градусов. На что, интересно, это похоже сверху? На астролябию, на клык кракена, на фата-моргану с «Гото Предистинации». Все архипелаги — это тонущие обломки судна — вид снизу, медленно опускающиеся в воде. Виноват в своей планиде, само собой, не он; тут два варианта, либо Господь проверяет, либо он от него отвернулся.

Если не считать это за план побега, что тогда? Имелись все признаки: наткнулись сами, но по дурости тюремщиков; для успеха должна совпасть пара сотен факторов; подготовка в условиях цейтнота и опасности для жизни; кроме того, они много копали. Когда археологи выложат всё по схеме, установится хоть какой-то паритет, какого это рода каркас, сколько недостаёт рёбер и, главное, можно ли из нескольких собрать одного, со способностями выше обыкновенного, открыть ногой дверь комендатуры, прервать вопросом мантру и не просто хамством, а казуистикой с их спецификой, таскать на спине ребят хоть целый день, перешагивая через заборы, это уже не Бог тогда будет? смотря какой традиции придерживаться, всё в их руках, у него в левой берцовая, в правой россыпь фаланг, наверху необычайно заинтересовались, все были настроены на безвозвратное оставление и тоже разглядели перспективу.

— Доримские ещё, по-видимому?

Раздался лёгкий свист, Т. сунул кость за пояс, прикрыв полой пальто, Иерусалим бросил череп в угол и присыпал землёй, продолжив расширение. Он присоединился, выбросил две лопаты на брюки и ботинки, это оказался комендант собственной персоной, молча наблюдавший за тем, как ведутся работы, вбирая всё и анализируя. Когда тот удалился, когда удалились сопровождающие, Теомир, немного выждав, выглянул из ямы и глазами спросил у дозорного, тот подтвердил. Начал рыть руками в прежнем месте.

Спустя час или около того на дне лежали кое-как составленные останки пятерых, дающие знать, что с определённого момента не всё шло так, как им рассказывали; ладно бы длинные руки и толстые позвоночные столбы, но неправильный прикус и общая несообразность скелета смущала всех. Воссозданная фреска была далеко не идеальна, при жизни им точно принадлежали другие ладьевиды или дистальные фаланги, но заключенные обрели второе дыхание и при виде этого.

— Я забыл почти все слова.

— Оживлять будем?

— Позвольте мне, требую, никаких заявлений сейчас, никаких попыток фундирования, это только всё усугубит.

Иерусалим заделывал землёй ушедшую далеко в сторону стены яму и посмеивался.

— У кого-нибудь есть уголь или зола в кармане, их следует зарисовать.

— Мужики, теперь мы в братстве.

— Можно вместо себя на шконку подложить, и такого хрен добудишься.

— Не думайте только, что мы должны принять решение прямо сейчас.

Послышался тихий свист, наверху все брызнули к оставленным делам, а он в яме мог не выказывать смятённость даже наткнувшись на заплутавшего среди могил Марса…