План побега

- Да и в Африке, наверное, дела обстоят так же, - согласилась сеньора де Бианки Вионнет.

Альварес вздохнул: разговор наскучил ему. Все это он знал назубок, словно либретто, которое сам написал. Он заранее знал, что будет дальше: кто-то задаст риторический вопрос о курсе нашей валюты, кто-то расскажет анекдот о жадности, о том, как вообще скверно обстоят дела. Потом наперебой загалдят, будто мы теряем мужество, "желание биться", как поется о злодее в известном танго.

- Представьте себе, - зашептал Альварес старику на ухо, - я мог бы повторить всю эту литанию слово в слово.

Старик было начал:

- В наши годы...

- Постучите по дереву, - прервал его Альварес.

- В наши годы, - продолжал старик, - кто же не обогатил свою память разговорами с водителями такси и другими случайными собеседниками?

- Мне хочется рассказать вам, что я чувствовал на пляже.

- Ну так смелее.

- Я как раз рассказываю сеньору Линчу, - начал Альварес, повысив голос, - что сегодня утром, на пляже...

Он рассказал, как вдруг испугался, словно предчувствуя пиратский набег или что-то еще более ужасное. Закончил он так:

- Эта навязчивая идея совершенно испортила мне утро.

- Вы боялись удара в спину? - осведомился Мартин.

- Почти что так, - отозвался Альварес. - Или набега с моря.

- Так чего же конкретно вы все-таки боялись? - спросила Бланчета. - Что вылезет чудище и сожрет вас? Мне на пляже тоже мерещатся всякие невероятные вещи.

Вмешалась хозяйка:

- Чудище, да; но, может, рукотворное, - как вы полагаете, сеньор Камполонго? Тот вскинулся:

- Я? А я-то тут при чем?

- Вот именно, - согласилась хозяйка. - Этот вопрос я и задаю себе. Чем занимается сеньор Камполонго вечерами на берегу? Или, если хотите, куда он смотрит? Лучше сказать: кто смотрит на него? Встав лицом к морю, он занимается шведской гимнастикой. Притворившись шведом, подает тайные знаки. Меч-рыбе, сеньор Камполонго? Подводной лодке?

- Может быть, - высказалась де Бианки Вионетт, - сеньор Альварес, сам того не зная, увидел подводную лодку и разволновался. Такое бывает.

- Почему не предположить нечто еще более странное? - спросил в свою очередь Линч. - Знаете теорию Данна? Всю жизнь я только и делаю, что рассказываю ее. Прошлое, настоящее и будущее существует одновременно...

- Или я чего-то недопонял, - заявил Камполонго, - или тут нету никакой связи.

- А может, и есть, - тряхнул головой Линч, - потому что времена порой стыкуются. Люди незаурядные, ясновидящие проницают и прошлое, и будущее. Заметьте: если не существует будущего, невозможны пророчества. Как можно видеть то, чего нет?

Камполонго вопросил:

- Так вы считаете сеньора Альвареса пророком?

- Никоим образом, - скривился Линч. - Самые обычные, заурядные люди ощущают стыки времен, когда сходятся необходимые условия, понятно вам? Почему бы сеньору Альваресу не прозреть этим утром высадку флибустьера Добсена?

- Чепуха, - отрезала хозяйка. - Добсену сейчас было бы сто пятьдесят лет, в таком возрасте никто не может ниоткуда приплыть.

Линч продолжал, словно не слышал ее слов:

- Разве цвет лица сеньора Альвареса не говорит вам о том, что он слишком долго пробыл на солнце? Вот в чем суть вопроса! Солнечный удар, заразная болезнь, лихорадка, по мнению людей знающих, открывают путь таким чрезвычайным видениям...

- Зачем предполагать столь пошлые вещи? - спросила сеньора де Бианки Вионетт. - Представьте на минуту, каким грубым был тогдашний флибустьер.

- Неотесанный мужчина по-своему интересен, - заявила мадам Медор.

- Вернитесь в сегодняшний день, сеньор Линч, - попросила Бланчета. Современность мне нравится больше. А сейчас все говорят о летающих тарелках.

- В самом деле, - поддержал ее Мартин. - Передовая молодежь организует кружки для наблюдения за летающими тарелками. Такой кружок есть в Кларомеко. Его казначей - мой приятель.

Выпятив грудь, гордо подняв голову, мадам Медор возвестила:

- Если и Терранова у вас состоит в приятелях, прощай казна этих дурней из Кларомеко.

Ночью Альварес спал тяжелым сном, словно был отравлен. Утром, желая глотнуть свежего воздуха, распахнул настежь окно. И тут же закрыл, ибо в первый же момент, на пустой желудок, запах, доносящийся с улицы, показался ему тошнотворным. Не лучше был и вкус кофе с молоком; даже в сладости меда чувствовался серный привкус. Он позавтракал сухими галетами. Как мог, постарался отделаться от немочки, которой прямо-таки не терпелось поговорить. В зеркале, что висело в коридоре, разглядел свое меланхолическое отражение: мужчина зрелых лет, в выцветшей круглой шляпе, в пляжных брюках, - и сказал сам себе с раздражением: "Спета твоя песенка". Спускаясь по лестнице, почувствовал, что задыхается, и на всякий случай потянулся рукой к перилам. Внизу стояла мадам Медор.

- Надо бы вам открыть окна, - сказал Альварес. - Воздух в доме немного спертый. Хозяйка ответила:

- Проветривать? Впускать сквозняки? Я с ума еще не сошла. И потом, хочу вас предупредить, на улице воздух ничуть не свежее, сегодня крепкий запашок.

- От моря? - спросил Альварес.