План спасения СССР

– Кого как. Но ты не закончила.

– Да почти закончила. На въезде на Новый Арбат как он заорет, стой, мол, тормози. Я еще раз хочу с нею поговорить! Она, мол, находится под влиянием отца, недавно обретенного, он влияет на нее как крупная личность, но это неестественно. Если с ней поговорить спокойно, по-человечески, ее можно будет в чем-то убедить. В общем, я тебе излагаю намного короче и грамотней, чем это было у него.

– Он был уверен, что Маруся к нему тоже неравнодушна и все дело только во влиянии отца?

Вероника бросила окурок в пепельницу и не попала.

– Не знаю, в чем он был уверен, и папахена моего, естественно, ругать не смел, но виновником считал, кажется, его.

Леонид встал, поднял Вероникин окурок и опустил куда следует. Она нехорошо хихикнула.

– Ну что, пойдем искать непродажного гения Валерия Борисовича?

– Мне надо позвонить.

– Очень надо?

Сторож так на нее посмотрел, что она, больше ни о чем не спрашивая, подошла опять к даме, охранявшей вход.

– Амалия Петровна, очень прошу и умоляю даже, дозвольте этому парубку сделать один звоночек.

Леонид, с трудом улыбнувшись «суке», полез в карман за записной книжкой.

– Я мигом, – сообщила Вероника и поскакала вниз по лестнице, видимо, в буфет.

Разговор, который вел сторож по телефону, со стороны выглядел довольно странно:

– Валенцина, привитанне. А дзе сам? А будзе кахда? Кепска, вельми кепска.

Когда Леонид положил трубку, лицо у него, как нетрудно догадаться, было непросветленное. Он теребил уголком записной книжки свой загнутый книзу ус.

Амалия Петровна рассматривала его с умеренным любопытством. Среднего роста крепкий парень с голубыми глазами, усатый. Трезвый. Что еще можно было о нем сказать? Бывалая женщина не знала, что этот молодой человек ее еще удивит сегодня.

Леонид снова снял трубку. И набрал, судя по всему, тот же номер. На лице Амалии Петровны выразилось легкое неудовольствие. Речь ведь шла только об одном звонке, а не об аннексии служебного телефонного аппарата на весь вечер.

– Слушай, Валь, у меня к тебе есть вопрос, довольно-таки не слишком скромный. Я бы даже сказал, интимного порядка. Да нет, я не сошел с ума. Да, и прекрасно помню, что Миша мой старинный друг. И очень хороший человек.

В этот момент из обследованного буфета появилась Вероника и стала второй свидетельницей разговора.

– И зря ты о таком подумала. Мне бы и в голову не пришло, странно, как это тебе пришло. Да, я не хочу тебя оскорбить и ни на что не намекаю. У меня к тебе дело.

Леонид произносил фразы отрывисто, быстро, видимо, в те паузы, что появлялись в речи собеседницы. С той стороны провода по нему били прямой наводкой и все время попадали.

– Правда дело! Клянусь! Поклялся бы детьми, да нет. Ну успокойся. Что мы будем из-за двух неудачных слов делать проблему? Успокаиваешься? Слава богу. Что я хотел спросить? Успокоилась? Полностью? Спрашиваю. Давно вы последний раз спали с Мишиком? Как спали? Ну, как муж с женой, как мужчина с женщиной!

На том конце, видимо, бросили трубку. Лоб сторожа был усыпан потом, нижняя губа закушена, в глазах загоралась тихим пламенем покорность судьбе.

Амалия Петровна двумя пальцами деликатно пододвинула к нему аппарат по стеклу, покрывавшему ее стол.

Искоса, но благодарно улыбнувшись ей, Леонид решительно покашлял в кулак и начал вновь накручивать диск.

– Только не бросай трубку, это опять я. Я не лезу в твою личную жизнь, я… А, так, значит, поняла, ну наконец-то! Умница, Валя, именно это я и имел в виду. Какая же ты молодец! То есть спали вы с ним на восьмой день. Все понял. Ты меня выручила. Все, да нет, нет, тут неудобно говорить. Целую… вернее… короче, до видзення.

Обе женщины, и молодая, и пожилая, бывшие свидетельницами этого разговора, смотрели на Леонида с любопытством. Поблагодарив пожилую, сторож обратился к молодой.

– Ну что?

– Ты у меня спрашиваешь?

– Дядечки твоего здесь нет?

– A-а, нет. И никого из постоянных собутыльников. Рано. Даже пьющие журналисты еще на работе.

– Что будем делать?

– Пойдем отсюда. До свидания, Амалия Петровна.

Вышли в огороженный дворик. Направились к воротам. И вдруг Вероника схватила Леонида за рукав и потащила в сторону, шепча при этом:

– Прикрой меня.

Не понимая, что происходит, Леонид выполнил ее просьбу. Встал у ограды лицом к воротам так, что за его спиной образовалось небольшое, просматриваемое пространство. Жадно, но одновременно сдержанно глядя по сторонам, он пытался определить, кого это так испугалась его лихая спутница.

И тут в ворота вошел Валерий Борисович. В дорогом клетчатом пиджаке, роскошных брюках и туфлях; высочайший заграничный класс его экипировки не вызывал никакого сомнения. К тому же дядя Вероники был гладко выбрит, тщательно подстрижен и благоухал самым породистым одеколоном, который только можно было себе представить.