Планета безумцев

Из оставшихся тринадцати я убрал кандидатуры трех педагогов пансиона: их ментоскопирование дало размывчатую информацию. Осталось десять человек. Из них, как и говорил Хаткинс, четверо работали в островных технополисах Малайского архипелага. Остров, на котором находились мы, располагался от технополисов в пяти минутах лета на моем корабле. Но я знал: эти города изначально создавались как закрытые объекты, тщательно охраняемые с воды и воздуха. Хода туда не было. Таким образом, отметались еще четыре кандидатуры. Оставалось шестеро.

Из этих шестерых трое работали в охране различных предприятий. А следовательно, в драке были ребята не промах и имели лицензии на ношение оружия. С ними связываться мне не хотелось.

Четвертый, некий Гарсиа Пак, был латиноамериканцем, работал в фирме по продаже автомобилей и жил в широко известном квартале Молодой Ублюдок. Последнее обстоятельство решило дело в его пользу: я сразу вычеркнул его из списка кандидатов на похищение. Появиться поздним вечером или ночью — а именно в это время суток я намечал проводить операцию захвата, — в Молодом Ублюдке значило выписать себе билет на тот свет. В один конец.

Пятый вроде бы подходил по всем параметрам, то есть ничем меня не пугал. Но имел какие-то немыслимые габариты и физические данные. По табличным сведениям, при росте около двух метров он весил более ста семидесяти килограмм. Его фотография ужаснула меня. Огромный живот занимал нижние две трети снимка, а маленькое лицо с горящими глазами злобно щерилось. Наверно, это была улыбка. При всем при том Эдвард Грум — так звали исполина, — занимал видный пост в одной крупной корпорации: мозги у него были что надо. Но вот все остальное… Я опасался, что если под действием снотворного он уснет в машине — а именно это по плану и должно было произойти, — то никакая сила не сможет его вытащить из салона. Более того, я по своему опыту общения с руководителями разного ранга знал, что вот такие грузные начальники-толстяки имеют взрывной характер и способны на непредсказуемые поступки. Именно под дулом пистолета он мог проявить чудеса беззрассудной смелости и оказать сопротивление. А убивать мне больше никого не хотелось.

Оставалась последняя кандидатура. На ней я и остановился.

Джекилл Краус, социальный работник 45 лет, был субтильным малым с невыразительным лицом и тусклым взглядом. На фотографии его тонкие холеные ручки были сложены на животе. Почему-то именно эта деталь произвела на меня наибольшее впечатление. Она о многом говорила.

Он аккуратен, педант, думал я, а следовательно, приходит домой после работы в одно и то же время. Живет он один, потому что скучен, как… головная боль. И, скорее всего, импотент. А если и есть у него дама сердца, то он не оставляет ее одну в своем доме: боится, что из квартиры незаметно исчезнет что-нибудь малозаметное, но значащее…

Он рано ложится спать и свято верит в правильность нескольких жизненных установок. И одна из них — та, что дверь незнакомым визитерам открывать нельзя ни в коем случае. Это создает для меня некоторую трудность. Но она компенсируется другой установкой Крауса. Той, что если на тебя навели пистолет, нужно беспрекословно делать, что тебе скажут.

С ним будет просто, решил я. И сказал Кларку:

— Вот он. Его я и буду брать. Что скажешь?

— Выбор хороший. Но будем брать его мы, мистер Рочерс. Мы, — с нажимом повторил он. — Один вы можете не справиться.

— Не дури, парень, — строго сказал я. — Ты со мной не пойдешь. Поможешь мне его отследить и будешь концентрироваться на моей ментальной защите в машине.

— Я говорю не о ментальной защите. Это само собой. Слежка — тоже не проблема. Я чувствую его даже отсюда, сейчас. Мы легко найдем его. Но проблема совсем в другом.

— В чем же? — тон мой был насмешливо-ироничен. Я хотел услышать, что придумает этот неглупый малый, чтобы пойти со мной.

— Как я понял из ваших соображений, эти люди распределяются в организации по группам, и каждая группа отличается от остальных особыми способностями своих членов. Правильно?

— Хорошо излагаешь, — сдержанно похвалил я. — Только к чему ведешь?

— К тому, что мы не знаем его способностей. И я не могу его просканировать до дна.

— Почему? Ты же говоришь, что видишь его отсюда?

— Я пока всего лишь телепат первого уровня. Это значит, что я «вижу» личность человека, выдвигаемую вперед в настоящий момент. А то, что сознательно или бессознательно скрыто, мне не удается уловить. Поэтому я и не мог определить, что наши педагоги имеют двойную сущность. Они для меня всегда были теми, кем являлись в момент общения со мной, — просто учителями. И поэтому я не знал, что дядя Хаткинс — мой отец… Ну, не совсем отец… Вы понимаете.

— Понимаю, — сказал я. — Другими словами, ты опасаешься, что в критический момент Краус проявит какое-то неведомое свойство или силу?

— Да, — ответил Кларк. — Но до этого он вынужден будет обратиться к своей скрытой сущности. И тогда я увижу ее. И предупрежу вас об опасности. Возможно, я даже смогу определить степень этой опасности. А вы примете решение, убивать вам Крауса или нет.