Планета безумцев

— Нет, у «хозяев». Твой звездолет находится в трюме их корабля. Мы летим к Земле.

Она замолчала, сложив руки на высокой груди. Ее темные глаза внимательно изучали мое лицо. И каждая секунда ее спокойного молчания подтверждала истинность страшной догадки.

Неожиданно на меня накатила смертельная тоска. Я опустил голову:

— А почему ты не в плену, Глэдис?

Она легко засмеялась:

— Мне думается, тебе все уже ясно, Дэнни! Ты же умный…

Я выдавил из себя:

— Мертвый Коп… Это твой номер?

Она перестала улыбаться и села в другое пилотское кресло напротив меня.

— Мой, Дэн. Мне нельзя было пускать вас в звездолет до прибытия «хозяев». А слабая девушка Глэдис очень неуверенно держит в руке пистолет. И я обратилась в Копа.

— Это ты их вызвала?

— Ну да, — пожала она плечами. — Они базируются на этой планете. Ты и Грипп попали в самую точку. Мы прилетели куда надо.

Я вспомнил слова профессора: «Заметьте, Дэниел, никто из них не мог отдавать приказы, то есть организовывать двустороннюю ментальную связь… А центральный координатор делал это…» Она вызвала корабль «хозяев». Значит, она — двусторонний телепат. И…

Глэдис утвердительно покачала головой:

— Да-да, Дэнни, наконец-то ты прозрел. Я была у них самой главной в команде. Все восемнадцать разведчиков работали по моей указке. Я координировала их действия. А по воле «хозяев» только координатор имеет способность двусторонней телепатии.

Мне вдруг захотелось смеяться. Хохотать — над издевательским вывертом ситуации: я строил планы и тут же выбалтывал их тому, против кого они были направлены! И у меня не мелькнуло даже и тени сомнения насчет Глэдис! Еще бы, как я мог подумать, мы ведь близки! А разве моя милая могла быть центральным координатором!

«У вас доброе сердце», — сказал мне Хаткинс. У меня глупое сердце, ответил бы я ему сейчас. Но Хаткинса рядом не было, да и совсем скоро перестанет существовать и Дэнни Рочерс…

Глэдис встала из кресла и запустила руку во внутренний карман своей куртки.

— Вот это тебе. Добавление к твоей коллекции. — Она протянула ко мне руку, и я увидел на ее ладони идентификационный жетон. Она наклонила ладонь, и я прочел на нем: «Рассел Гудмэн, пилот-механик корабля космической разведки № 130».

Я поднял на нее взгляд. Ее яркие губы напряглись, а темные глаза смотрели на меня с непонятным выражением. На мгновение мне показалось, что я увидел в них такую глубокую тоску, которая могла сравниться разве только с той, которая снедала меня сейчас.

— Как видишь, носила в кармане, а не на шее, — сказала она и отвернулась. Положила жетон на стол, и я увидел, что он лег рядом с четыремя точно такими же металлическими кругляшами. — Вот, возвращаю тебе тайно отобранное, сказала она. — У тебя в кармане брюк было четыре жетона. Капитана Бертрана и убитых тобою Сен Ку Ли, Брайтера и Джона Хайтса, то бишь Малютки Билли… Можешь пользоваться. И мой — на память…

Это она стащила их у меня в пансионе, вяло удивился я. Надо же… Они могли снять с меня подозрения и направить следствие комиссара Рэттера по правильному пути. А я грешил на него, думал, что значки лежали в сумке, а он вытащил их оттуда…

Мысли были небрежными и слабыми. Я вдруг ясно осознал, что все эти открытия маленьких тайн не производили на меня никакого впечатления. Я сделал главное открытие, узнал о лжи Глэдис. И перед этой ложью меркли все тайны истории, в которую я ввязался с легкой руки покойника Хаткинса… Боже мой, Глэдис! Моя Глэдис, с которой у нас было все, что только может быть у двоих, умеющих сливаться не телами — сердцами… Неужели и это — ложь?

Она сокрушила мои планы и подвела меня к краю пропасти, но почему-то не это поражение раздирало мою душу. А то, что разрушило мою веру в чистоту нашего романа…

Глэдис вернулась в кресло и выжидающе смотрела на меня.

— У тебя ловкие пальчики, — сказал я. Она не поняла двусмысленности.

— Это было легко сделать, Дэн, — ответила она без тени самодовольства. Ты не избегал тесного контакта со мной…

— Да, не избегал…

Мне вдруг захотелось узнать больше. И не о своем провале, а о ней. Не знаю почему.

— Ты очень молода, Глэдис, — тихо сказал я. — Рассел Гудмэн трансформировался в твой облик недавно? Или это не первое его перевоплощение?

Она зарделась и нервно откинула темные мягкие локоны со лба.

— Причем здесь Рассел Гудмэн? — спросила она с явным неудовольствием. — Ты забыл, о чем рассказывал тебе Хаткинс, Дэн? Старая память возвращается к нам незадолго до смерти. А я пока умирать не собираюсь. И никого не помню в себе, кроме Глэдис Уолди. Меня не интересует, кто был Гудмэн. Я — это я и больше никто. Недавняя студентка, выпускница педагогического факультета университета. Я помню свое детство, навещаю мать, я умею любить… — При этих словах я отвел взгляд, она заметила это и осеклась. Потом продолжила немного тише. — Просто я знаю, что мне нужно помогать «хозяевам», и я делаю это.

— Для чего? Для «великого освобождения»?

— Я не думаю о «великом освобождении». Я просто делаю свое дело.

— Ты помнишь, как у тебя это началось?