Планета битв

…Все это видел Джон с небес
И возроптал опять.
И пред апостолом Петром
Решился он предстать.
И так сказал: «Апостол Петр,
Слыхал я стороной,
Что сходят мертвые к живым
Полночною порой.
Так приоткрой свои врата,
Дай мне хоть как-нибудь
Явиться призраком жене
И только ей шепнуть,
Что это я, что это я,
Не кто-нибудь, а Джон
Под безымянною плитой
В аббатстве погребен.
Что это я, что это я
Лежу в гробу глухом —
Со мной постылая рука,
Земля во рту моем».
Ключи встряхнул апостол Петр
И строго молвил так:
«То — души грешные. Тебе ж —
Никак нельзя, никак».
И молча, с дикою тоской
Пошел Джон Боттом прочь,
И все томится он с тех пор,
И рай ему не в мочь.
В селеньи света дух его
Суров и омрачен,
И на торжественный свой гроб
Смотреть не хочет он…

* * *

Ночью загорелся лес. Сперва часовые заметили небольшие язычки пламени на северной опушке, но спустя пару часов над деревьями уже гудело оранжевое сильное пламя настоящего верхового пожара. Проснувшиеся ополченцы тревожно переглядывались, Лускус сидел на своем КП мрачнее тучи. С рассветом Клим взял с собой пять человек и сходил на разведку. К этому моменту пламя добралось уже до южной части леса. Здесь росли в основном трескуны — высокие ветвистые деревья с ломкими тонкими ветвями, густо усаженными узкими листьями. Колонисты использовали листву трескунов для приготовления смазочного масла — другой смазки на Медее не было.

Из-за этого масла, содержащегося в листьях, трескуны горели, как спички, даже вновь начавшийся дождь не смог остановить пожар. Над лесом бушевали огненные вихри, пламя закручивалось в исполинские спирали и гудело так, словно там стартовала эскадрилья тяжелых орбитальных штурмовиков. Даже в траншеях ощущался сильный жар, бойцы кашляли от едкого дыма.

К обеду на месте еще вчера густых зарослей лежала обширная сырая гарь, над которой торчали редкие обугленные стволы. Теперь позиция ополчения была открыта для атаки с побережья. Дым, смешавшись с туманом, затянул долину сизой пеленой. Лускус ходил вдоль траншеи злой и ругался на трех языках, время от времени поглядывая в бинокль на выгоревший лес.

Высланные на юг дозорные группы вскоре вернулись и принесли неутешительные известия — не менее десятка бронемашин при поддержке пехоты двигаются к Поющим увалам. И самое главное — позади их атакующих порядков ползут два танка. Судя по всему, грейты решили покончить с противником одним ударом.

– Есть время жить, есть время умирать, — глухо выговорил одноглазый, выслушав командира дозорных. — Готовьтесь, дело будет жарким…

– Если ракетами подбить броневики, а пехоту пострелять из парометов, то с танками уж как-нибудь справимся, — решительно заявил Кислицын.

– Вот именно: «если», «как-нибудь», — скривился Лускус. — И отступить уже не успеем, догонят в степи и подавят гусеницами.

– Надо минировать долину. — Клим вытянул руку. — Возле тех кустов, у края леса… бывшего леса, на пепелище и ближе сюда, перед рвом. Тогда останется три прохода, которые можно пристрелять заранее. У нас, по моим подсчетам, на все про все есть два часа…

– Херовый ты счетовод, — буркнул Лускус, отрываясь от бинокля. — Нету у нас уже ничего. На, смотри…

Клим взял мокрый бинокль, приложил к глазам. Дальний край долины, затканный сеткой дождя, словно прыгнул вперед, и он ясно разглядел за переплетением кустов темный качающийся бронетранспортер.

Кислицын охнул и побежал к своим ракетчикам, получив в спину четкий приказ — подпустить поближе, стрелять наверняка, ракеты беречь. Клим пошел по траншеям, разъясняя бойцам, как им себя вести в предстоящем бою.

– Головы зря не высовывайте. Пулевая винтовка прицельно бьет на тысячу шагов. У них композитная защита на теле и керамлитовые шлемы, поэтому стрелой тут мало что сделаешь, если только под мышку попасть. Больше используйте гранаты. Против пехоты это — самое оно. Подпускаете ближе, и сразу несколько человек бросают. Если бронетранспортер или танк дойдет до траншеи — кидайтесь на дно и ждите. Корма у этих машин уязвимее, чем лобовуха. В корме двигатель. Сейчас принесут бутылки с горючей смесью. Предупреждаю — она ядовитая. Увижу, что кто-то отхлебнул, посчитаю за членовредительство и дезертирство с поля боя. Все ясно?