Планета битв

И пехота пошла. Возможно, в кабинах бронетранспортеров тоже сидели не новички в военном деле, просто у них не было навыков управления архаичными машинами. Но командиры штурмовых групп, атаковавших позиции ополчения, сразу дали понять, что они хорошо знают, что такое война.

Разделившись на отряды по пять-семь человек, грейты короткими перебежками двигались вперед, умело используя в качестве укрытий кусты, обгорелые стволы деревьев, неприметные складки местности. Очень быстро противник приблизился к траншеям и начал обстрел, не давая ополченцам ни вздохнуть, ни охнуть.

Вытащенный с таким трудом наверх ракетный станок пришлось оставить: грейты били прицельно, и, судя по всему, проблем с патронами у них не было. Появились первые убитые и среди расчетов стим-спитов. Кислицын выпустил несколько ракет по навесной траектории, стараясь накрыть противника, но больших успехов это не принесло. Залегшая вражеская пехота оказалась малоуязвимой целью.

Между тем грейты ползком, медленно, но приближались к траншеям.

– Гранаты готовьте! — скомандовал Лускус и передернул затвор свой винтовки. В бою накоротке у врага было неоспоримое преимущество. Значит, этого боя нельзя было допустить ни в коем случае.

Грейты как-то незаметно приблизились на полторы сотни метров. Защитники траншей теперь отчетливо видели, как то тут, то там из травы возникала темная фигура с винтовкой в руках и, совершив короткую перебежку, падала, взметая брызги, чтобы спустя секунду начать стрелять. Лускус отдал приказ парометчикам, и над долиной вновь поплыло знакомое Климу «Ф-ф-ф-ш-ш-банг-банг! Ф-ф-ф-ш-ш-банг-банг! Ф-ф-ф-ш-ш-банг-банг!».

Длинные, в пол-локтя, снаряды стим-спитов, начиненные взрывчаткой напополам с рублеными бронзовыми стрежнями, лопались с оглушительным грохотом, осыпая все вокруг смертоносным градом осколков. Теперь положение грейтов стало затруднительным — под ураганным огнем они вынуждены были вжиматься в землю. Их движение приостановилось, над бруствером траншеи перестали гудеть пули.

Долго держаться под парометными залпами противник не мог — и их командир отдал приказ задействовать еще не виденное на Медее оружие. Несколько грейтов, поблескивая мокрыми шлемами, одновременно поднялись на разных участках, и припав на одно колено, выстрелил по стим-спитам из переносных ракетных комплексов. Огненные стрелы прошили воздух. Орудия ополченцев сразу же замолчали, послышались крики раненых. И тут грейты пошли в атаку.

Стремительным броском они преодолели отделявшее их от траншеи пространство, на бегу стреляя из винтовок длинными очередями.

– Гранаты! — заорал Лускус в рупор. По рядам ополчения прокатился слитный треск кресал — бойцы поджигали фитили. Захлопали арбалеты, но даже тяжелые бронебойные стрелы не могли пробить композитную защиту грейтов. Кто-то бросил подожженную бутылку со спиртом. Синеватое пламя свернулось в дрожащий шар, опалило ополченцам лица — и бессильно погасло. И тогда в дело пошли гранаты. Множество рубчатых шаров взлетело в воздух, цепи пехоты противника утонули в дымных клубах разрывов, но было поздно — враг ворвался в траншеи.

Началась беспорядочная, страшная в своей ожесточенности свалка. Грейты стреляли в упор, их пули пробивали сразу несколько тел, но ополченцы не дрогнули. С проклятиями, руганью, криками они бросались на одного врага впятером, всемером, вдесятером, валили грейтов в жидкую грязь на дне траншеи — и добивали топорами, копьями, звенчами, а иногда и голыми руками.

Клим со своей винтовкой оборонял капонир ракетчиков, экономно всаживая пулю за пулей в прорвавшихся сюда пехотинцев грейтов. Толя Кислицын одну за другой бросал гранаты, поджигая фитили от крохотного костерка, разведенного в земляной нише. Его бойцы ушли в траншеи, увязли в побоище, оставив ракеты и пусковые станки без присмотра.

Во всеобщем многоголосом вое, грохоте выстрелов, стонах умирающих никто не услышал шума моторов — воспользовавшись сумятицей, шесть уцелевших бронетранспортеров на предельной скорости двигались к увалам, чтобы поддержать атаку пехоты. Клим заметил их случайно — и предостерегающе вскрикнул.

– Паромет! — крикнул Климу в ухо Кислицын, указывая окровавленной грязной рукой на уткнувшее стволы в землю орудие позади капонира.

Елисеев обернулся. Он увидел, что расчет стим-спита выбит начисто, но портативный котел исправно дымит в окопчике и сапун на кожухе позванивает от нетерпения, сигнализируя, что давление в норме и орудие готово к стрельбе.

– Давай, я прикрою! — кивнул Клим командиру ракетчиков и в упор разрядил винтовку в набежавшего на него грейта.

Кислицын по-обезьяньи вскарабкался по скользкому склону капонира, на мгновение обернул перекошенное лицо в сторону долины, откуда неслись бронетранспортеры, и уселся в кресло стрелка.